ПРЕДИСЛОВИЕ
Всему православному миру известно, что Серафимо-Дивеевский монастырь был учрежден Самой Царицей Небесной как 4-й Удел Ее на земле.
Сменилось несколько поколений монашествующих на этом святом месте, но любовь и благодарность к великим основателям обители - преподобному Серафиму Саровскому и преподобной Александре Дивеевской - не оскудевают в сердцах людей.
Прославление великого старца Серафима произошло в 1903 году, через 70 лет после его блаженной кончины. Такой срок был, очевидно, отведен Промыслом Божиим для испытаний народной памяти и выявления значимости дивного угодника Божиего для России.
Среди многочисленных изданий, посвященных этому великому святому Русской земли, особое место занимает "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря". Известно, что в деле причисления великого Саровского подвижника, старца Серафима, к лику святых Русской Православной Церкви она сыграла важную роль. Написана "Летопись" священником Леонидом Михайловичем Чичаговым в 1886 году. В 1903 году, когда шли приготовления к Серафимовым торжествам , книга была переиздана с незначительными изменениями.
К этому времени Л. М. Чичагов стал иеромонахом, приняв дорогое для него монашеское имя Серафим. Жизнь его закончилась мученически. В 1937 году митрополит Серафим (Чичагов) был расстрелян на полигоне в Бутово под Москвой. В 1997 году деянием Синода Русской Православной Церкви причислен к лику святых.
РАССКАЗЫ СТАРИЦЫ АННЫ АЛЕКСЕЕВНЫ
Мне теперь за 80 лет. Я только двумя годами была помоложе нашего родимого батюшки Василия. Я была одной из самых первоначально избранных батюшкою Серафимом шести стариц, как устроил он по приказанию Матери Божией Мельничную-то обитель, куда, отобрав, и определил нас жить.
Батюшка Серафим, кормилец наш, так заповедовал всем нам: "Радость моя, первая у вас молитва должна быть за начальников. И, как вступишь в монастырь, должна отречься от своей воли и всю себя вручить начальникам и творить их волю, как волю Божию!"
Вид Серафимо-Дивеевского монастыря с южной стороны на фотографии начала XX века.
2
Пришла ко мне жить и Господу служить сестра моя Варенька. Припадочная была. Батюшка Серафим благословил и поручил ее Евфимии Гавриловне, сестре же обители. Но не полюбилось ей это. Недолго Варенька-то жила у неё. Перевели её ко мне. А за то, что отказалась она (сестра Евфимия) от неё, приказал Батюшка в прихожей у неё поместить жеребёнка. Все тому дивились, и никто не мог понять и проразуметь эту притчу.
Прошло уже много времени, много лет. Эта Евфимия Гавриловна была сборщицею обители. И выслали её потом из обители, так что жила в миру дома, у родных своих, и убили её там лошади.
Тут вспомнили, поняли и (подивились) все Батюшкиной притче с жеребёнком, которую и показал он, как чудно прозорлив был. Батюшка за столько лет (предузнать и показал преждевременную нечаянную смерть Евфимии Гавриловны за неправедную жизнь ее и ослушание старцу Божию).
3
Сестру мою больную любил Батюшка, и мы с нею хаживали к нему. Раз, почуствовав движении плоти, она и говорит мне: "Сестрица, веди меня к Батюшке, а то что-то негоже со мною".
Привела я её к Батюшке. И стала она весела и говорит мне: "Теперь, сестрица, если бы ты знала только, как мне стало легко и весело, точно в раю!"
Когда скончался Батюшка, я водила её в Саров. И как она о нем плакала!
Так, пробыв в обители 20 лет, собралась она умирать и говорит мне, показывая на портрет батюшкин: "Сейчас был у меня Батюшка и благословил!" Тут же скоро и скончалась.
4
Шесть лет жила я на мельнице, куда сам избрал и поместил нас, шестерых же сестёр, Батюшка, и тут была свидетельницею и самовидецею следующего чуда.
На этом самом месте, где теперь Канавка, батюшка Серафим приказывал сёстрам выкопать Канавку, дабы незабвенною была тропа, коею прошла Матерь Божия, Царица Небесная, в удел Свой взяв Дивеево. Сестры это слушали, да все откладывали да откладывали и не зарывали Канавку-то.
Вот раз одна из нас чередная, Марией звали, родная сестра Акулины Ивановны Малышевой, (ныне) покойницы, вышла за чем-то ночью из калии да и видит: батюшка Серафим в белом балахончике начинает сам рыть Канавку. Увидев это, в испуге, не помня себя, вбегает она и сказывает нам. Повыскочили мы все из келий-то в радости увидеть Батюшку, но его уже не было, а лишь лежали у начатой, с аршин вырытой Канавки лопата и мотыга, на самом этом месте, где начало-то Канавки и называется, против старого казначеевского корпуса-то.
А это моя группа подходит к концу Богородичной Алеи у Царского скита с молитвой (аналог Дивеевской Канавки Божией Матери) когда-то: принимала постриг представительница Царских кровей, сажали - ель, а если представительница из простонародья - сосну. Когда-то было 300 деревьев, в настоящее время - 15 елей и 220 сосен.
5
Ещё, грешница, я была свидетельницею вот такого чудо.
М(ать) Таисия, (ныне) покойница, я да ещё две сестры обители пришли к батюшке Серафиму. И пошел он с нами из монастыря-то в пустыньку. Идёт Батюшка впереди, а мы тихонько за ним идём и тихо промеж себя говорим: "Глядите-ка, чулочки-то у Батюшки спустились, а ножки-то какие белые!" Вдруг остановил он нас и приказал вперёд нам идти. Сам же пошёл сзади. Идём это мы лугом, трава зеленая да высокая такая...
Прикиньте, в 20-х годах, прошлого столетия, власти прислали отряд красноармейцев для закрытия местного храма. Жители боялись посещать в дальнейшем этот храм, - ведь те, что продолжали ходить, - со временем исчезали. И вот, однажды местной жительнице является во сне Богородица и говорит: "Иди к священнику, пусть собирает народ на Крестный ход, и Я, вам, Дам знак, - чтобы укрепить вас в вере". Но женщина - ослушалась. Не пошла с первого раза, не пошла со второго... И только после слов: "Ты кого боишься больше - их, или Меня?" Женщина в чем спала, в том и побежала к батюшке. Впоследствии, батюшка, собрал народ, женщине вручил в руки Казанскую икону Божией Матери, и с Божией помощью - тронулись в путь. Чуть отошли от церкви, и вдруг... Икона, в руках женщины, рассыпалась в песок, уходит в землю и оттуда вдруг забил источник. На фотографии водоём у святого источника в честь Казанской иконы Божией Матери.
6.
Еще свидетельницею я была вот какого чудо. Раз вечером дал нам батюшка Серафим луковицы, приказав посадить их на им приготовленные грядки. Посадили мы уже поздно. А на другой день утром, через ночь-то значит, и посылает он нас срезать лук-то. Мы улыбнулись, думаем: "Искушает нас Батюшка-то". - "Что это, - говорим, - Батюшка, ведь мы только вчера его посадили". А он и говорит: "А вы подите-ка, подите!" Приходим - не надивимся. Лук-то в ночи вырос более четверти! Принесли ему, а он приказал весь лук срезать и в монастырь на трапезу отнести.
7.
Ещё чуда же была я свидетельницей. Были мы (у Батюшки) с покойною Ксениею Ильиничною и монахинею Клавдиею, бывшей раз недолго настоятельницею обители, а впоследствии благочинною монастыря нашего. И при нас же пришёл к нему тамбовский живописец Иван Тихонович. Батюшка-то и говорит ему: "Во, помолимся вместе и, если это дерево склонится на сторону их, - указывая на нас-то с Ксениею, поодаль стоящих, - то нет (мне) дороги оставлять их. Они хоть и девушки, (а) пожалуй, и до Царя дойдёт, если (я) их оставлю!" Что же, на другой-то день приходим, а дерево-то и упало на нашу Дивеево сторону. Нам его срубили, и мне дали большой чурбашек. Я сидела на нем вместо стула в калии моей. Да вот, перевели меня как-то в другую, у меня его сестра Марфа Ефремовна и выпросила, будто на время, да так и не отдала, - говорит, кто-то, де, у нее взял его. А уж мне как жалко: так я любила его по вере моей в Батюшку-то.
8.
Ещё вот что расскажу вам: одна сестра была у батюшки Серафима в келии. А он молился, и она с ним молилась же... Вдруг в келии такая сделалась тьма, что она нарушалась страшно и ниц упало на землю. Когда же опомнилась, то Батюшка, приказав ей встать, сказал: "Знаешь ли, радость моя, отчего в такой ясный день сделалась вдруг такая ужасная тьма? Это от того, что я молился за одну грешную душу и вырвал ее из рук самой сатаны. Он за это так и обозлился на меня. Сам сюда влетел - от того-то и такая тьма здесь была! И видишь, как вырвал целый пакет волос у меня на голове".
При этом, наклонившись, показал мне Батюшка это место на головке своей и даже всю спину, исцарапанную когтями врага. Вот как ещё на земле-то сильна была молитва его. Теперь же на небе у Господа он все, что ни попросит, - может!
9.
Семнадцать лет пробыла я в огороде. Сам Батюшка туда назначил меня: "Яко, - говорит, - знаю усердие твое, радость моя. Огород-то ведь весь год обитель кормит".
Дал при этом мне в помощницы Ксению Ивановну, покойную, впоследствии монахиню Калисту, и говорит: "Я бы ее в ту обитель отдал, да там будут ею брезговать, у нее все лицо будет болеть". И это сбылось, и как же не чудо!
За сколько лет видел, знал и предрек ей Батюшка и болезнь-то ее и раннюю кончину от нее же.
Раз вскочила щеке маленький угорек у уже подстриженной в мантию монахини Каллисты. Подходит к ней в церкви другая серафимовская же старица монахиня... Дотронувшись до него пальцем, спросила ее..." (Далее текст оригинала отсутствует (Ред.)).
РАССКАЗЫ МОНАХИНИ КАЛЛИСТЫ
Вот что рассказывала, уже больная, мать Каллиста о батюшке Серафиме служащим ей, как бы в этом находя себе отраду, а они рады были слушать о Батюшке.
Говорит: "Раз Батюшка посылает нас в лес брать ягоды (бруснику) для трапезы. Мать Ксения была всегда старшей. Он говорил ей: "Радость моя, вы ничего не бойтесь. Вас никто не обидит, а кто обидит - сам будет наказан". Он нас благословил, и мы с Верой в его молитвы отправились в лес на несколько дней.
Видим - кто-то скачет верхом, должно быть полесовщик, и кричит на нас: "Что вы тут шляетесь? Чтобы духу вашего тут не было!" Мы стали собирать свои кузовья, хотели уже уходить, да видим, что он уже уехал и из виду скрылся. Мы опять начали собирать ягоды. Смотрим - он опять скачет, да злой уже такой, кричит: "Вы все ещё здесь шляетесь-шатаетесь? Я вам сказал, чтобы вы убирались!" - и с этими словами замахнулся плеткой, которая у него была в руке. Хотел меня ударить. Но когда замахнулся, точно кто сзади вырвал плеть из руки. Он бросился её поднимать. Но её не было нигде. Искал, искал он, и точно этого испугался и смирился, и кротко нам сказал: "Помогите мне сыскать плеть, она мне нужна!" Мы все бросились искать. Долго искали, и он с нами ищет. Так и не нашли. Он уехал, а мы дивились немало этому: "большая плеть ведь не иголка. Куда она могла деваться? Трава тут была невысокая.
Когда мы возвратились к батюшке Серафиму, он спрашивает нас: "Ну что, радости вы мои, как вы подвизались?" Мы говорим: "Батюшка, какая нам была скорбь, чуть нас не избил плетью объездной караульщик, что ли". И все ему рассказали. А он говорит: "Во, радость моя, где вам было найти, она, т.е. плеть, в землю ушла".
Мы поняли, что по молитвам батюшки Серафима сотворилось это чудо, и поблагодарили Бога и Батюшку. И всегда это вспоминали, когда ходили за ягодами".
Отец Серафим. Саровский обители иеромонах и пустынник, на камне в лесу. Литография. Конец XIX века.
2.
Ещё раз мы поехали на Саровскую мельницу. Вдруг у нас лошадка споткнулась, упала и ногу свихнулась, не может встать. Мы очень нарушались. И не знаем, что делать, с возом и как домой придем, заплакали, закричали: "Батюшка Серафим, помоги нам!"
На крик и плач наш подошли монахи, и один из них как ударит нашу лошадку. Она вскочила, а нога у нее как хрустнет - значит, встала на место. И лошадка наша, как ни в чем бывало, здоровая.
Один монах сказал: "Ну, братия, у нас нет такой веры, как у монашенок. Как они закричали: "Батюшка Серафим, помоги нам!" Вот он и сотворил чудо, помог им по вере их".
А мы от радости не знали, что делать, все Батюшку заочно благодарили.
3.
Нас с матерью Февронией, двух, послали в Арзамас на своей лошадке. Смотрим: идёт молодой послушник. Догнали его, кланяемся ему, а он нам. Мы его спрашиваем: "Из какого монастыря?" Отвечает: "Саровский, а вы?" - "Дивеевской" - "А, родные наши." Мы сказали: "Садись, брат". Да, разговорились с ним.
Сказал он (послушник), что идёт за бумагами, только три года живёт в обители, служил смиренному иеромонаху Иоанну, который скончался. Он был такой строгой жизни, что, кроме храма и трапезы, никуда не ходил и в келии не имел у себя куска хлеба, даже и квасу не брал себе. Он был никому неизвестен своими высокими подвигами, жил в уединении. Когда же умер, то у него нашли только 3 копейки денег.
"Я, - (продолжил послушник), скорбел за него: служил ему так усердно три года, я его любил, знал, что и он меня любил и был мною доволен, а ничего мне не оставил и не утешил. Но сам (я) за него молился и других просил молиться за него. Раз я вижу сон. За Сатисом, где у нас огороды, зелёный луг весь усыпан точно райскими цветами. Я спросил, кому принадлежит этот дивный сад или луг. Мне сказали: "Это обитель батюшки Серафима". Смотрю: все наши монахи идут встречать точно как владыку - на одной стороне братия, а на другой стороне монашенок, все толпами: первые много идут - дивеевские, вторые - ардатовские, а потом ковыляевские. Батюшка Серафим стоит на этом лугу, подле него мой старец Иоанн. Все так чинно подходят к нему под благословение, а потом к моему старцу. Я подошёл, как и все подходили - прежде к батюшке Серафиму, а потом к отцу своему Иоанну. Он меня благословил, сжал мою руку, удержал меня и говорит: "Чадо мое, не скорби на меня, теперь за все, за все тебе заплачу. Мы с отцом Серафимом там вместе, на седьмой степени". - "А что такое седьмая степень?" - "Это где обитают херувимы и серафимы. Там и мы с ними!"
Я проснулся в трепете да и смутился. Спрашивал старцев, не прелесть ли это или бред? А они мне отвечали: "Нет, это тебе было откровение, чтобы ты не скорбел на своего старца и уповал на молитвы (угодников Божиих)". И он прибавил: "Так вот, матушки, в какой Славе я видел вашего батюшку Серафима и своего старца".
Мы так этим утешились, что и по сие время не забываем этот сон.
Серафимы (орнамент). Серафим - ангел, особо приближенный к престолу Бога и Его прославляющий. У него шесть крыльев. В христианской системе ангельской иерархии это первый ангельский чин.
РАССКАЗЫ СТАРИЦЫ КСЕНИИ КУЗЬМИНИЧНЫ
Старица Ксения Кузьминична жила год при батюшке Серафиме. Вот что передала о себе. Говорит: "Я как пришла в обитель, все смущалась, видя во всем такую скудость и неустройство. А в миру жили в довольстве. И собрались мы уйти. Прасковья Федоровна Наровчацкая говорит: "Пойдем в Саров к батюшке Серафиму благословит счастье у него домой к родным да и не придем уже сюда. Узнает ли он? Проводит ли?"
Идём в Саров, а мысли у меня двоятся: то думаю - не вернусь, то опять - нет, я не пойду, а останусь лучше у батюшки дрова рубить.
Как пришли к нему, он приказывает Прасковье Федоровне собирать мох, а мне рубить дрова. Она отвечает: "А мы, Батюшка, к Вам пришли проситься к родным". - "Нет! Нет, радость моя, вам никакой дороги уходить. Она будет у меня дрова рубить". Я удивилась, как он просидел мои мысли. Так мы и остались работать у него. Я все дрова рубила, а Батюшка меня учил, как их рубить и колоть. А топор-то у меня был тупой. Он смотрел, смотрел да и говорит: "Радость моя, подай мне мою маму". А у него в сумме, которую он всегда носил на себе, положены были камни. Он вынул кремень, даёт его мне и говорит: "Ты порубить да Потоси его (топор)". И начал меня учить, как точить. Я была ещё новенькая, ничего не знала и не понимала, а потом уже поняла, что это он мне говорил (о) жизни: (учись) терпению и молитве. Вот я в болезни теперь. И точи топор о камне терпения.
Этот кораблик - люстра в одном из монастырей.
2.
Раз я пошла его искать - бежала, бежала, устала так, запыхалась. Смотрю: он сидит на дереве, что приклонилось по его молитве, думаю, чтобы Батюшка-то дал отдохнуть, как я устала. Батюшка увидел меня да ручкой манит к себе. И приказал мне сесть на кочку, а сам сел ниже и головкою склонился ко мне на колени и приказал искать у себя. И головка-то у него грязная, сколько земли, сору. Так он и заснул. Долго я искала у него. И думаю: "Вот Батюшка какой провидец - и эту мысль мою угадал, дал мне отдохнуть". Когда проснулся, говорит: "Радость моя, тебе пора и закусить". Дал мне большой ломоть хлеба и приказал сойти к ручью и из него черпнуть воды и запить. Потом повёл меня узенькой тропинкой в лес и заставил рубить. "Я сам, радость моя, пойду к вечерне. Ты не бойся. Я сейчас пришлю к тебе Анну Феодоровну Сырову". А я так духом-то и закричала. И не потому, что боюсь, а жаль, что Батюшка уходит.
Приходит сестра и говорит: "Что это ты так кричала, плакала, когда Батюшка ушёл от тебя? Он сам мне это сказал: "Иди скорее, как она кричит и плачет!" А это он чувствовал, что я духом кричу и плачу, и взываю к нему. От него нельзя было никакою мыслею и чувством укрытысячи. И жили мы при нем словно не на земле - так было легко и радостно на душе!"
Батюшка говорил: "Вы постоянно хлеб с собою несите, куда бы не пошли". Я уже после, припоминая эти его слова, спросила мать Александру: "К чему это Батюшка часто нам говорил о хлебе?" Она отвечает: "Глупенькая, ты не поняла: он это говорил о любви к ближним, чтобы мы имели любовь между собою и друг другу старались чем-либо послужить". Я была новенькая, ничего не понимала о жизни духовной.
3.
Раз у меня болели сильно зубы. Долго я страдала ими, всю ночь не спала и ничего есть не могла, а день трудилась. Вся я извелась. Сказали начальнице Прасковье Степановне (матери Пелагии). Она послала меня к Батюшке.
Он, когда меня увидел, говорит: "Что это ты, радость моя, давно ко мне не пришла! Поди к отцу Павлу, он тебя исцелит". А я подумала: "Что это, разве он сам не может меня исцелить?" А возражать не смела. Я отыскала его (отца Павла), сказала, что меня послал к нему (Батюшка) и зачем. Он туго-натуго сжал мне лицо обеими руками и несколько раз провел по щекам. И зубы затихли, как рукой сняло.
4.
Говорил мне батюшка Серафим: "Что я тебе скажу, радость моя. Один старец все молчал, сам ни с кем не заговаривал, а только отвечал на вопросы да непрестанно молитву творил - утром: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного", а после обеда: "Пресвятая Богородице, моли о нас, грешных". Вот и ты, радость моя, чтобы у тебя дело было в руках, а дух горе ко Господу". Сам ручки поднял кверху, а глазки поднял на небо, а личико сделалось у него необыкновенной белизны.
Вот, кормилец, как он нас наставлял и строго воспрещал щегольни одеваться. У нас была клиросная Ирина Семёновна, такая красивая собой, а ходила вся в лохмотьях да в махрах и лаптях. Я как-то ей говорю: зачем она так одевается. Она мне отвечает: "Смотри, узнает батюшка Серафим, он задаст тебе, почто толкуешь о хорошей одежде, а знаешь все ещё по-мирскому, как новенькая да глупенькая такая".
6.
Все было у нас от Батюшки: хлеб, дрова, соль, свечи, елей. Только давал все понемножку - (когда) видит, (что) опять идём к нему, или сам накажет, чтобы пришли.
Сестры роптали, говоря: "Что это за Батюшка, дал бы нам денег, мы бы всего себе купили, а то ходи, почитай, всякий день то за тем, то за другим. Неужели у батюшки нет денег".
Незадолго до своей кончины позвал он двух сестёр, насыпал им денег в фартуки, серебра и золота, и говорит: "Во, радости мои, купите всего себе на целый год", - и назначил по сколько четвертей круп, пшена, муки, - всего, что нужно. Они дивились этому и не поняли, к чему это. Только уехали покупать - вдруг весть, что батюшка Серафим скончался! Значит, он провидел свою кончину, и потому и приказал им всего купить на год. Кто-де их без меня кормить будет.
Говорил сестрам: "Вручаю вас Самой Царице Небесной "Усилению". Она вас не оставит".
Анна Ефремовна была в Сарове и видела, как Батюшка приобщался у ранней обедни и как он прощался со всеми братия и, а она пошла к поздней обедне. Вдруг говорят, что Батюшка скончался. Она верить не хочет. "Сейчас, - говорит, видела его, он был здоров". Как пришел, стал, видно, молиться, так душа-то его ко Господу. Стоит на коленях с воздетыми ручками, свечи горят, от них его спина загорелась, дым из келии пошел. По этому и догадались что он скончался. Вошли, а он ещё стоит, как будто живой. Тронули его, а он тихо склонился на бок.
Какой у нас был крик, плач, вопль - и передать невозможно. Старица заплакала.
РАССКАЗЫ СТАРИЦЫ МАТРЕНЫ ИГНАТЬЕВНЫ
1.
Старица Матрёна Игнатьевна поступила в обитель Дивеевские по благословению батюшки Серафима, при нем жила два года и ещё из мира ходила к нему в Саров несколько раз. С 12 лет у нее было желание жизни иноческой. Когда дядя ее читал книги духовные и жития святых, она всегда с большим вниманием слушала его чтение. Несколько раз просила чтобы у матери, чтобы она отпустила в монастырь, но она и слышать не хотела.
В их город Спасск Тамбовской губернии приехала монахиня из Нижнего к брату гостить. А девочка Матрёна (Игнатьевна) была дружна с ее племянницами, часто ходила к ним и просила монахиню взять ее с собою в монастырь. Когда же она собралась ехать к другому брату, который служил городничим в городе Керенске, то Матрёна неотступно убеждала взять ее. На что и мать согласилась, отпустив ее погостить.
Но эта монахиня почему-то навсегда осталась жить в Керенском монастыре. Брат ей выстроил келию, и Матрёна жила у нее два года. Потом с какими-то келейница и ушла в Саров к батюшке Серафиму. Долго они шли. А Матрёна по своему живому характеру и от нетерпения скорее увидеть святого старца Серафима, о котором она много наслышалась, не доходя до Сарова, удвоила шаги и незаметно ушла от своих товарок.
Встречается ей какой-то барин в экипаже, на тройке лошадей, останавливается, подзывает, спрашивает: "Откуда ты, девочка?" Отвечает: "Из города Спасска". - "Как это ты одна идёшь?" Смело отвечает: "Я не одна, нас девять человек, они недалеко идут за мной!"
По Бородичной алее у Царского скита. Как и по Дивеевской Канавке Божией Матери люди ходят и читают 150 Богородиц...
Он уехал. "А я, - (продолжала вспоминать старица), - пустилась бежать, забоялась его. Вижу две дороги, остановилась, подумала, перекрестилась и пошла вправо от большой дороги в лес безбоязненно. Прошла немного - опять две дороги, по которой идти - не знаю. Опять пошла вправо. Да так все и плутала.
Страх на меня напал: как бы кто из мужиков не встретился со мною одной. Чуть уже не в крик я начала призывать на помощь батюшку Серафима: защити, закрой, сохрани меня!
Видно, моя детская молитва была услышана. Подхожу к самому источнику. Лежит бревно. Я через него перешла на другую сторону. Слышу благовест, а обители не вижу. Тогда там был густой лес. Вышла я к самому конному двору - так обрадовалась. Попался монах, спросил меня, с кем иду. Говорю: "С товарками". А их и виду нет. Он меня проводил в собор к обедне. Когда я вошла, монахи среди церкви пели уже "Достойно". От умиления у меня слезы градом катились по лицу, и я была как не в себе.
Когда монахи ушли на клирос, меня увидали наши знакомые девушки, которые прежде нас ушли в Саров. Они удивились и спросили меня, с кем я пришла. Называю келейница, с которыми шла, но их ещё нет в Сарове. По окончании службы я с ними иду в гостиницу, а с Красного моста идут мои товарам - да так и закричали, увидев меня. Они ужасно были напуганы, думали, что потеряли меня. Спрашивают: "Тебе попался барин на тройке?" Отвечаю: "Да". Они мне говорят: "Он нас остановил и спросил: "Не ваша ли девочка мне встретилась?" Мы сказали, что наша товарками ушла от нас вперед. Он велел повернуть лошадей и обратно поскакал, итогом скрылся из виду. Мы так и подумали, что он тебя увез".
По мостику к источнику батюшки Серафима в селе Цыгановка. И такие маленькие группы из четырех человек вожу к святыням земли Русской. Зима 2018 года.
Но, видимо, Господь меня сохранил по молитвам батюшки Серафима. Если бы я не запуталась, а шла бы по большой дороге, он бы меня догнал да увез бы меня. А батюшка Серафим укрыл и защитил меня, как я его призывала себе на помощь. Он это просидел и сказал мне после сам.
2.
Когда мы к нему (батюшке Серафиму) пришли, народу было множество. Он со всеми занимался, всех наставлял, сухарики раздавал. А я, была шустрая такая (т.е. бойкая), пронырнула сквозь народ да и влезла на какой-то обрубочек, чтобы видеть Батюшку, ибо была мала ростом.
Смотрю на него - необыкновенно благолепный старец; я с него глаз не спускаются. Видно, он заметил меня, манит ручкой и говорит: "Девочку-то пропустите ко мне". Все сами к нему лезут, теснятся. Потом он уже раздвинул всех, позвал меня к себе и затворил дверь, запер на крючок. Я очень нарушалась, он меня спрашивает, а я не знаю, что и отвечать. Но он это заметил и говорит мне: "Что это, радость моя, когда ещё не знала и не видела, все звала меня и призывала на помощь, а теперь боишься". Значит, он просидел и как бы слышал, что я его призывала на помощь в лесу. Вот какой он был прозорливец.
А это конец Богородичной Аллеи у Царского скита Серафимо-Понетаевского монастыря.
Спросил у меня, какие я умею (читать) молитвы. Я сказала, что всю азбуку прошла, значит, знаю молитвы "Отче наш", "Богородице Дево", "Верую", "Помилуй мя, Боже". (Сказал): "Это хорошо". Потом начал меня учить, как правильно креститься и как молиться: "Господи Иисусе Христе, (Сыне) Бож(ий), помилуй мя, грешную", - если молишься одна, а если с другими, то говори: "... помилуй нас, грешных", и как молиться в понедельник утром и вечером, как во вторник, как в среду и во всю неделю. Да потом спр(ашивает): "Понимаешь?" - "Понимаю, Батюшка". - "Да я вижу, ты благоразумная такая".
А там народ стучит в дверь и молитвы творит, а он и внимания ни на что не обращает, точно не слышит. Когда же ударили к вечерне, он сделал крестное знамение, сотворил молитву, отпер дверь. На меня все ропщут, что так долго задержала Батюшку. Я отвечаю, глупенькая: "Он меня учил, как надо молиться".
Не более двух дней мы провели в Сарове, и я ушла опять со своими келейница и. Заходили мы в Ломов, в Наровчат и более месяца пространство вали. Мать моя была уже в отчаянии, ей сказали, что меня убили. Она все плакала. А когда я возвратилась, она глазам своим не верит, что меня видит живую. Я встала с дороги, скоро уснула, а она всю ночь сидела и крестила меня, плакала уже от радости.
3.
Потом я уже выправилась себе бумагу, пошла опять в Саров. Мне уже было 16 лет. Нас было пять девушек. Когда мы пришли в Саров, дня три Батюшка не принимал, видно, испытывал нас. Мы попросили одного монаха, чтобы он проводил нас к отцу Серафиму. Подходим, видим: "Батюшка сидит, то ручкой манит, то отмахивается. Монах понял его знаки, сказал: "Вы подождите здесь, а я один к нему подойду". Долго они беседовали. Подойдя к нам, он (монах) сказал: "Столько лет живу в Сарове, но никогда ещё не был так утешения беседою с отцом Серафимом, как теперь". Уходя, он велел нам подойти к нему (старцу). Мы подошли. Он всех благословил и приказал нам сажать картошку. Грядки были уже готовы, мы начали сажать. Об одной нашей товарке он сказал: "Скажите ей, чтобы отшла, она не достойна". Пока мы сажали, она все плакала. Видно, Батюшка хотел привести (ее) в сознание, смирение и расскаяться.
Когда мы кончили работу (Батюшка знал, что мы пришли прямо от обедни, значит, не успели ничего закусить), он вынес нам черного и белого хлеба и приказал мне разрезать на пять частей. И той, которая не работала, и ей приказал дать такую же часть, как и нам, сказав: "И она не меньше вас потрудилась". Она так была этим утешена.
Приказал мне идти за бумагами. Я прошу у Батюшки идти в Дивеево погостить, а он отвечает: "Давно огонь любви божественной возгорелся, надо окончить, - не гостить, а жить или к моим девушкам прямо. Они тебя встретят".
Так я и пошла. Но вот чудо. Правду говорят, что древний-то не дремлет. Столько лет с самого детства желала поступить в монастырь, вопреки даже воле матери, и что же - всю дорогу от Сарова до Дивеева шла, только и думала: "Что если бы они меня не приняли".
Они меня встретили у ворот с таким радушием, узнав, что батюшка Серафим меня прислал к ним. На другой же день, утром, наша старшая Прасковья Степановна пошла к Батюшке. Он сейчас ее спросил: "Что пришла к вам из Спасска девица Матрёна? Примите ее, она на все будет способна, на все послушания. Она будет хозяюшка".
Долго я скучала. Потом прошусь в Саров к Батюшке. Меня отпустили. Он и это чувство мое просидел, говорит: "Во! Радость моя, что нам скучать, земля у нас своя, луга, леса, скот свой, а собор, собор-то какой у нас будет! Хоть пока он не от земли и не в землю". Долго впоследствии я думала об этом да и угадала, что он сказал к тому, что собор 30 лет строился, - и это он провидел.
Когда я пришла и сказала Прасковье Степановне, как Батюшка утешал, что у нас все будет свое - земля, лес и собор, она мне говорит: "Это он говорит о будущей жизни". Так она и померла, не дождалась собора. А меня Бог привел все видеть это в событии по его пророчеству. Да он мне и сказал: "Ты, радость моя, доживешь до старости". Вот и это сбылось.
4.
Часто я к нему ходила. Он меня слабую подкреплял во всем. В последний раз, уже незадолго до его кончины, я прошусь в Саров. Прасковья Степановна говорит: "Ты уж очень часто туда ходишь. Все тебя там замечают, а уж если хочешь, иди". Дали мне огромные мордовские лапти да коротенький кафтанишко, пестрые рукава привязали кой-чем. Я говорю: "Во что хотите оденьте, только к Батюшке меня пустите!"
Так и пошла я в ночь. Бегу одна, и страха нет. Подходя к Сарова, слышу благовест к утрене, думаю: "Ну, слава Богу, и караульных солдат теперь нет у монастырских ворот". Вошла в собор, сделала три земных поклона да скорее спешу к Батюшке в келию. Тут только вспомнила, что забыла взять ключ от келии Батюшку-то, который был всегда у нас. Кто идёт в Саров, брали его и потому всегда невозбранно к нему (Батюшке) входили в Санкт, где стоял его гроб. Заглянула я в замочную скважину, вижу, горят свечи, а ни батюшки Серафима, ни отца Павла не видать. Боюсь, чтобы не увидали меня монахи, что я одна ночью стою у него на крылечке.
Не зная, что делать, подняла у дров прутик и вместо ключа повернула им. О чудо! Дверь отворилась. Вхожу тихо, смотрю, Батюшка лежит на полу, сумка его у него в головах, он храпит. Я боюсь его напугать, как проснется и увидит меня, - прижалась в угол за дрова.
Изображение жития и подвигов святого отца Серафима, Саровского чудотворца. Хромолитография Н. А. Морозова. Москва 1903 год.
Батюшка проснулся, пошел в келию, выносит большую книгу, поправляет свечи, в эту минуту (видит) меня и спрашивает: "Кто ты?" Я отвечаю: "Дивеевская". Он опять (задаёт) тот же вопрос. Я говорю: "Спасская Матрена.". А он: "Кто ты такая?" Я очень смутилась и оскорбилась. Потом он спрашивает меня: "Скажи мне, что важнее - утешение, молитва или беседа?" Я отвечаю: "Не знаю, Батюшка". Он повторяет тот же вопрос. Я подумала да и говорю: "Что может быть выше молитвы!" - "Ты благоразумно отвечаешь. Слышишь, удряют к ранней обедне в пещерах? Ступай туда, там тебя никто не узнает". Отворил дверь, провожает до крыльца. Я отошла немного да оглянулась на него, а он стоит, точно в каком-то сиянии, благолепный. Вижу, он до земли рукою мне кланяется. Я отойду несколько да опять оглянусь - и опять то же, до трёх раз.
Иду в пещеры, меня послушники останавливают, спрашивают: "Откуда ты?" Я грубо отвечаю: "Розодевская". Они кричат: "Врёт, врёт! Она Дивеевская, (мы сами видели) ее у отца Серафима!" После обедни иду, а они меня кружат, смеются надо мною, как я одета. А батюшка Серафим отворил свою дверь и манит меня к себе, и говорит: "Радость моя, я ведь тебя давеча не узнал". Я ему все рассказала, почему меня так одели, - что я часто к нему хожу. А я на все согласна, лишь бы его видеть. Видно, я уже предчуствий, что больше не увижу его живого.
5.
Накануне его кончины была у него из наших келейных сестра. Он ей говорит: "Матушка, какой нынче будет новый год! Земля постонет от слез!" Она - и то не поняла, что он сказал ей о своей кончине. Он при ней и скончался. Когда она возвратилась из Сарова, я ее спрашиваю: "Что Батюшка, здоров ли?" Она молчит, я опять повторяю. Она, помолчав, тихо сказала: "Скончался".
Я закричала, заплакала, оделась наскоро да, как безумная, без благословения, убежала в Саров. И вот вам, как перед Господом, скажу, что когда я целовала ручки и ножки у батюшки Серафима, каждый раз ощущала такое же благоухание, как от святых мощей. А его не хоронили восемь дней. Сбылось его последнее слово, ибо воистину земля стонала от плача и рыдания, когда его погребали. И какое было стечение народа!"
На этом камне видны три отпечатка: два от коленей батюшки Серафима, а один от его ладони. Люди, ложатся больными местами на камне, - и получают исцеления по вере своей.
РАССКАЗЫ МОНАХИНИ МАТЕРИ ДОРОФЕИ
1.
Мать Дорофея (бывшая Домна Фоминична) жила при батюшке Серафиме четыре года. Пришла она вместе с матерью Филаретой (Варварой Кондратьев ной) к Батюшке. Он их послал к своим девушкам на мельницу. Прасковья Степановна их приняла. "Нас было уже 13 сестер, - говорит мать Дорофея, - мы жили в одной келии. Потом выстроили другую келию, под названием больничной. После ещё две келии выстроили. Всего было у нас четыре келии. Сестры поступали. Приказал Батюшка выстроить ещё большую келию и сказал: "Там будет жить Госпожа". Мы все думали, что к нам поступит какая благородная. А когда Батюшка скончался, после него принесли его святую икону "Умиление Божией Матери", перед которой он молился и скончался. Эту икону поставили в большой корпус и сделали трапезною. Мы после уже поняли, что поэтому Батюшка и сказал, что тут будет Сама Госпожа Царица Небесная обитать. Перед нею читали акафисты.
Батюшка говорил мне: "Радость моя, что нам унывать, у нас все свое, и хлеб, и соль, и крупа, и земля у нас своя - все у нас будет". Это он, вероятно, о настоящей нашей жизни говорил, а тогда ничего у нас не было, кроме огородов". И эту землю дал нам М. В. Мантуров.
Меня назначили в послушании к лошадкам. Мы все за дровами ездили в Саров, щепы да прутья возили. Раз подходим и видим: Батюшка сидит на том дереве, которое приклеилось по его молитве, обрубает ветви и говорит: "Вот я скажу сестрам, чтобы они собрали в одно место, а когда подмерзает земля, вы, радость моя, подъедете на лошадке да и увезете к себе. А теперь здесь топко, нельзя подъехать". Так Батюшка все о нас пекся и поил, и кормил нас, и всем нужным нас снабжал".
Батюшка подарил нам жеребеночка. Мы его выкормили. Он вырос, и красивая была лошадка. Любуюсь ею, подымаюсь с моста к гостинице Саровской и думаю про себя: "Словно это царская лошадка".
Меня встречает Прасковья Агафонова и говорит господь: "Ты только ещё сейчас едешь к Батюшке, а батюшка Серафим мне сказал, что ты была у него и все хвалилась, что едешь на царской лошадке". Я созналась ей, что вправду так думала дорогою. Часто он так делал, провидя наши мысли.
О соборе мне Батюшка никогда ничего не говорил, но я слышала от Марии Семеновны, она была церковный. Он ей много говорил о красоте собора, который у нас будет.
Большой медведь камень, дерево с иконами и поклонные кресты в 300-х метрах от серафимова колодца с серо-водородною водою который по легенде освящал сам батюшка.
3.
Пошли мы к Батюшке, четыре сестры: Прасковья Семёновна, мать Филарета, я и ещё одна сестра. Он поставил нас всех рядом и из своих ручек нас кормил икрой, вязигой и чего-чего не давал и говорит: "Кушайте скорее". Потом начал нас поить сладким квасом, приговаривая: "Больше, больше пейте!" Мы уже отказываемся, а он все насильно нас поить. Потом оделил нас частями (просфор) и отпустил. Видно, это пример, (применимый) к жизни: хотя и не желаешь, да пей чашку горечи.
Только мы вышли от Батюшки, все раскраснелись, к нам подходит послушник Спиридон (впоследствии игумен.Серафим). Начал (он) нас кружить и говорить: "Вы пьяные, пьяные". Мы очень напугались, скорее домой.
Святая блаженная Пелагия Дивеевская (Пелагия Ивановна Серебренникова). Литография Серафимо-Дивеевского монастыря начало XX века.
4.
Мы три года рыли Канавку. Три стороны совсем кончили, а четвертая сторона, что к трапезе, осталась до зимы. Батюшка нас торопил скорее кончать ее, а потому и зимою рыли. Разгребаем снег, наставили колышки, как ей быть, рубим, Копани. Он все намекал о своей кончине, а мы не понимали.
Раз мы с матерью Капитолиною приехали в Саров. Она очень перезябла, осталась в гостинице обогреться, а я ушла к Батюшке.
Он принял, много говорил, наставил, как должно тщательно нести свое послушание, потом сказал: "Радость моя, теперь я у тебя прошу совета: что мне делать с Акулиною вашей?" Я напугались и говорю: "Я, Батюшка, не знаю". - "Нет, ты мне дай совет, что мне с ней делать?" Она была такая малодушная, на все роптала. Один раз мы с ней приехали за дровами, она мне говорит: "Я к нему не пойду". И на Батюшку скорбела. Батюшка Серафим мне сказал: "Ну, как ей уж Бог!" Приказал перевести ее на другое послушание и поручил ее Ирине Семеновне. А мне сказал: " А ты бери возить дрова Ольгу Михайловну". А она была благодарная.
5.
Батюшка раз говорит: "Теперь скажи, что тебе нужно?" И все намекает в последний раз. А я не понимаю, что он говорит о своей смерти. Тут была и мать Капитолина. Он ей тоже говорит: "Скажи, что нужно?" Она отвечает: "У нас большого подсвечника нет, да чугунок нужен в алтарь для жару". И она не поняла, что он намекает, что не у кого без него нам будет просить.
РАССКАЗЫ СТАРИЦЫ ВАРВАРЫ ИЛЬИНИЧНЫ
1.
Варвара Ильинична жила при батюшки четыре года. Их пять девиц из села Канерга пришли к Батюшке. Долго творили молитву, но он не отпирался. Но, когда она (Варвара Ильинична) уже после всех сотворила молитву, (Батюшка) отпер дверь и с распростёртыми ручками, как бы с радостью, их встретил со словами: "Радости вы мои, как я давно вас ждал". Мы все благословляемся жить у него в келии, а он нас посылает жить в Дивеево. Мы со слезами просимся в келии, а он одно твердит: "Грядите за 12 верст к моим девицам".
Паломники в Дивеево. Фото М. П. Дмитриева
1904 год (ГАНО)
Так мы и пришли к матушке Ксении Михайловны. Она как узнала, что нас Батюшка прислал, так нас ласково приветила и говорит: "Голубицы вы мои чистые". С такой любовью нас приняла. Но мы только две с Акулиною Васильевной (сестра матери Еванфии) остались, а остальные три ушли. Но после Батюшка и их вызвал и они вступили в обитель: мать Макрина (Акулина Васильевна), Марфа Киреева, Аграфена.
Батюшка Серафим меня спрашивает: "У твоего-то (господина) две дороги: одна широкая, а другая узкая, радость моя, по которой желаешь идти?" Я отвечаю: "Я, Батюшка, удельная, т.е. не барская, а царская". Он опять, тогда спрашивает, а я все лтвечаю: "Удельная". Я ведь была тогда новенькая, ничего тогда не понимала, глупенькая была.
- Дивеевская канавка. Летним вечером.
2.
Он, кормилец мой, два раза исцелял меня: в первый-то я словно испорченная была, а потом у меня очень болели зубы. Весь рот был в нарывах".
Я пришла к нему. Он меня поставил поодаль от себя. А мне велел рот открыть, сильно дунул на меня, завязал платком все лицо да тут же велел идти домой. А солнце-то было уже на закате. Я ничего не убоялась за его святой молитвой. Ночью уже пришла домой. А боль как рукой сняло.
У Батюшки я часто бывала, он мне говаривал: "Радость моя, ты будешь забвенная у всех". И доподлинно, бывало, приду, к матушке Ксении Михайловне просить чего или из обуви, или одежды, а она скажет: "Ты бы вовремя (приходила) просила, ступай на поклоны". Всем даст, а мне нет.
Раз Татьяна Григорьевна (за) что-то на меня оскорбилась и говорит: "Ах ты, забвенная!" А я вспоминала это слово Батюшки да как закричу, заплачу. Так и сбылось слово Батюшки. Всю свою жизнь я была у всех "забвенная".
3.
Раз мы с Акулиною Васильевной пришли к Батюшке. Долго что-то он говорил ей наедине, все в чем-то убеждал, но, видно, она послушалась.
Он вышел и говорит: "Вынь из моего ковчега (так он называл свой гробик) сухари".
Навязывал их целый узел, отдал Акулине, а другой узел - мне. Потом насыпал целый мешок сухарей да и начал его бить палкою. А мы смеемся, так и катаемся со смеху. (Батюшка) на нас глянет да ещё пуще его бьёт. А мы, знать, ничего не понимаем. Он завязал да и повесил на шею (Акулине)и велел нам идти в обитель. После мы уже поняли, (когда) эта сестра Акулина Васильевна вышла из обители и в миру терпела страшные побои. Тогда уже мы уразумели его притчу. Потом она опять поступила к нам и скончалась в обители.
Гроб-колода, в котором мощи преподобного Серафима находились в земле 70 лет. Фото 1903 года (РГИА).
Я, как возвратилась, прямо пришла к матушке Ксении Михайловне да сказала, что мы три ночи ночевали в Сарове. Она строго мне выговаривала: "Ах ты самовольница, как без благословения столько жила!" Я прошу прощения, говорю: "Батюшка нас задержал", - и подаю ей сухари, что принесла. Она отвечает: "Коли Батюшка оставил, так Бог простит. Только он дал их к терпению".
Так вскоре и вышло. На меня много наговорил матушке, и она меня выгнала. Я все плакала да и пошла к батюшке Серафиму, все ему рассказала. Сама плачу, стою перед ним на коленях, а он смеётся да так ручками сшибается. А стал молиться и приказал мне идти к своим девушкам на мельницу к начальнице Прасковье Степановне. Она по его благословению и оставила меня у себя.
Я Канавку рыла все три угла. И тут мне было терпение. Я опять смутилась, пошла к Батюшуе, прошу его, чтобы перевел меня к Ксении Михайловне. А он долго молчал, да как бы уже нехотя сказал: "Ну что же".
Ксения Михайловна и слышать не хотела меня принимать, да уж по благословению Батюшки приняла опять. Так я там и жила до соединения обителей.
4.
Раз я прихожу к батюшке Серафиму в пустыне у, а у него на лице мухи. А кровь ручьями бежит по щекам. Мне жаль его, я хотела их смахнуть, а он говорит: "Не тронь их, радость моя, всякое дыхание да хвалит Господа!" Такой он терпеливец.
5.
Ещё помню: мы с сестрами работали на Сатисе. Приходим к Батюшке, а он говорит: "Радости мои, скорее-скорее Грядите в Дивеево, там отошла ко Господу раба Божия Мария". Мы приходим - только что скончалась Мария Семёновна, а он, кормилец, уже это и провидел. Доподлинно она была раба Божия.
Варвара Ильинична скончалась 82 лет от роду 17 января 1891 года.
. Интерьер церкви Рождества Богородицы. Фото. 15 июля 2018 года.
РАССКАЗЫ СТАРИЦЫ МАТРЕНЫ ПЕТРОВНЫ
1.
Матрёна Петровна поступила в обитель Дивеевская 16-ти лет. Жила при батюшке Серафиме четыре года.
Раз была она у него с тёткой м (онахини) Алевтины, которую он накормил частями (просфор). "А меня, - говорит Матрёна Петровна, - всю облил святою водою с церковным вином и приказал идти к своим девушкам в обитель. Я делала поступить к Ксении Михайловне, а на мельницу не желала, но ему этого не говорила. Да он, мой кормилец, провидел мою мысль. Говорит Прасковье Степановне (начальнице): "Скажи, радость моя, красненькой-то (я тогда была румяная) девушке, Матрёна вертьяновской, что ей нет дороги идти к Ксении Михайловне, а возьми ее к себе".
Она пришла ко мне и передаёт приказание Батюшки, а я все не иду. Знаешь, я - бедная. Хожу в лохмотьях, а там одеваются хорошо, не так, как у Ксении Михайловны, она строго их вела.
Потом присылает за мною Елену Васильевну. Она говорит: "Матрёна, что ты не идёшь? Батюшка оскорбился на тебя за ослушание".
Я пошла к нему в Саров со своим отцом. Батюшка Серафим спрашивает его: "Что? Ты вручаешь мне свою дочь?" Он отвечает: "Я не препятствую ей идти в монастырь, поручаю ее Вам, Батюшка!" Батюшка Серафим берет его руку, а мою руку положил в руку отца и своей ручкой взял и говорит: "Ей нет дороги к Ксении Михайловне, а к моим девушкам пусть идёт". Отец отвечает: "Я уже этого не знаю, а как она сама хочет". Сказал по-мирскому, а надобно сказать: "Как Вы благословите". Так я поступила к Прасковье Степановне. Батюшка Серафим ей сказал: "Пристав ее к лошадкам, она нам годится. Как собор-то будут класть, она нужна будет при работах".
На фотографии центральный вход на территорию Дивеевской монастыря, справа вход и выход в нижний храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы, а далее колокольня Дивеевского монастыря. Фото 15 июля 2018 года.
Так и сбылось пророчество Батюшки. Когда возили к собору кирпич, мать Ангелина приказала мне его принимать, метить и счёт ей подавать.
Помню, как раз мне сказал покойный Михаил Васильевич Мантуров: "Вот, Матрёна, я не доживу, а ты доживешь и увидишь собор! Мне это сказал сам батюшка Серафим". Так и сбылось его предсказание".
Спасо-Преображенский собор Серафимо-Дивеевского монастыря. Собор был заложен в 1907 году по проекту москвича А. Е. Антонова. В 1916 году строительство завершилось: были готовы иконостас и необходимая утварь, но не было отопления.
После революции 1917 года в годы советской власти в нем был гараж, затем тир. Предзнаменованием случившегося в советские годы считаются слова блаженной Прасковьи Ивановой, сказанные во время закладки: "Собор-то собор, а я усмотрела, черемуха по углам-то собора выросла, как бы не завалили".
2.
Как я только поступила в обитель, вскоре захворала лихорадкой. Двадцать пять недель она меня била. Да так она меня изнурила. Сестры все, бывало разойдутся на разные труды, а я одна валяюсь на полу. Тогда не было кроватей. Жар и жажда меня мучают. Я подползу к лохани с помоями да и напьюсь, точно без памяти.
Батюшка Серафим приказал меня отвезти в Вертьяновской к моим родным и там меня выкупать в речке. Так и сделали. После этого (лихорадка) три дня без отпуску меня била, да так и отстала, видно, за молитвы батюшки Серафима - он меня исцелил.
Так я была 9 лет в лошадницах. Мы с Анной Сидоровной вертьяновской и с матерью Исидорой возили дрова из Вертьяновского леса и из Сарова щепы и сучья от пустыньки.
3.
Потом я опять захворала горячкой. 15 недель лежала, головы приподнять не могла. А батюшка Серафим приказывает Прасковье Степановне взять меня с собою в Саров, когда пойдут за орехами. Меня вынесли на руках и положили в телегу. Как только выехали из Дивеева, я почувствовала облегчение, сама подняла голову, а до того и пошевелить ею не могла. Привезли меня прямо на источник. Я сама сошла с телеги.
Часовня и купальня на источнике преподобного Серафима. Фото. 1903 года. (РГАКФД)
Батюшка приказал меня искупать в источнике и отвезти в гостиницу. Мы там ночевали. На другой день поехали в лес за орехами, и я с меру их набрала. Все удивились, как меня Батюшка исцелил. Это уже во второй раз он меня исцелил.
4.
Хвастать не могу: я никогда у него в пустыньке не работала с сестрами, а все только часто за дровами и щепами ездили с м (атерью) Исидорой и покупали дрова у вертьяновских. Тогда они были дёшевы, за воз платили по пятиалтынному (15 коп.). Я принимала дрова, а матушка игумения Мария записывала и расплачивалась.
Прижизненный портрет преподобного Серафима Саровского кисти художника Д. Естафьева и автограф святого.
Батюшка Серафим, не знаю к чему, мне говорил: "Радость моя, ты не на все смотри, что летит по воздуху, и не все лови, что плывет по морю". Какая это притча - не знаю. (Возможно), не всякому слуху верить и не судить. Да где мне, глупой, понять его мудрые речи!
И ещё он говорил: "Готовьте сумочки и лапотки, - неровен случай, нужно быть готовым.
У вас, радость моя, на двенадцатой начальнице устроится монастырь".
Когда Батюшка скончался, мы с Варварой Кондратьевной (мать Филарета) и с м(атерью) Исидорою возили его Дальнюю и Ближнюю пустыньки из Сарова в Дивеев.
РАССКАЗЫ СТАРИЦЫ ДАРЬИ ТРОФИМОВНЫ
1.
Дарья Трофимовна ещё с одиннадцати лет начала посещать батюшку Серафима. Он благословил ей вступить в обитель Дивеевскую, чего и она сама желала. В последний раз пришла к нему и передаёт ему своё горе, что родители не пускают в монастырь.
Он начал ее кормить частями просфор и поить святою водою, а сам говорит: "Радость моя, скорее, скорее гряди, куда лежит тебе путь!" И опять то же повторяет. Так она и вышла от него из келии. Он затворил дверь. "А я, - говорит Дарья, - села на крылечке у его келии в раздумье: что это Батюшка мне сказал..."
Он как бы провидел мои мысли, отворил дверь и поманил к себе ручкой. У него в руках большой кувшин с квасом, он заставляет меня пить: "Кушай, радость моя, кушай". Я пью, захлебываюсь, я отказаться не смею. И опять повторяет слова: "Скорее, скорее гряди, радость моя, куда тебе путь лежит".
Поделиться с друзьями: