+7 (965)404-81-47
Ежедневно с 9:00 до 20:00
Если недоступен по телефону напишите в Ватсцапп и укажите пожалуйста когда можно перезвонить.
Блаженная Ксения

Блаженная Ксения

 

 

                                                                                    Господи, это она!

    Удивительный случай не так давно произошел в Санкт-Петербурге.

Сначала 28-летняя медсестра Оксана Попова увидела страшный сон: ее 22-летнего брата Дмитрия бьют и пинают ногами какие-то пьяные громилы.

Когда девушка рассказала о своем жутком сновидении бабушке, та охнула: оказывается, и ей приснился точь-в-точь такой же сон: окровавленный Дмитрий в пыли под ногами подонков.

Вечером выяснилось, что идентичный сон приснился и матери.

В квартире воцарилась ужасная тишина.

А тут вернулся из института Дмитрий и объявил, что до понедельника уезжает к другу в пригородный поселок Кавголово.

Удержать здоровенного парня не было никакой возможности, а над рассказом о тройном сновидении Дмитрий только посмеялся и уехал из дома на ночь глядя.

Оставшихся в квартире женщин охватил ужас.

Не в силах ничего предпринять они разошлись по своим комнатам и, не сговариваясь, стали молиться.

Как выяснилось потом, молились все трое (тоже не сговариваясь!) одной-единственной святой - блаженной Ксении Петербургской, которую почитали в этой семье больше всех.

В час ночи раздался внезапный звонок в дверь.

На пороге стоял раскрасневшийся от мороза брат.

На вопрос, почему он с половины пути вернулся домой, парень нехотя буркнул: «Передумал!» Выпив рюмку водки, Димка крепко уснул, а наутро рассказал бабушке, матери и сестре следующее.

На одной из остановок в вагон электрички вошла странная, не по-зимнему легко одетая женщина в платочке и уселась прямо напротив него.

От пристального взгляда ее голубых глаз Дмитрий просто оцепенел.

На следующей остановке в вагон ввалилась компания пьяных здоровенных парней.

Усевшись неподалеку, они пили пиво, громко нецензурно ругались.

Внезапно попутчица встала и, взяв парня за рукав пуховика, потянула за собой в тамбур.

Он пытался возразить, но услышал внутри себя уверенный и мягкий женский голос: «Пойдем!»

Они вышли из электрички на следующей остановке.

Дверь закрылась, поезд медленно набирал ход, и Дмитрий успел увидеть, как внутри покинутого вагона начинается пьяная драка.

Оглянувшись вокруг, он обнаружил, что стоит на заснеженной платформе совсем один.

Мгновенно вспотев от страха, парень перебежал через пути и вскоре уже возвращался на встречной электричке домой.

На следующее утро Оксана сводила брата на Смоленское кладбище в маленькую часовенку Ксении Петербургской.

Не верящий в Бога студент глянул на образ святой и побелевшими губами прошептал: «Господи, это она!»

 

Благодарю тебя за помощь мати Ксения!


Святая Блаженная Ксения Петербуржская явилась мне во сне осенью прошлого года.

В моей жизни тогда происходили достаточно трагические события.

 

    Много лет назад один недоучившийся студент из Москвы со своей молоденькой женой жил несколько дней в Петербурге. Гулял по набережным, смотрел на свинцовые воды Невы, читал стихи старых поэтов и сам кое-что сочинял. Хорошо, одним словом, жил. Но отчего-то часто накатывала на него ужасная тоска. Хотя и жена была очаровательна и любима, и город был красив, и в жизни не было ни в чем недостатка. Случалось, студент просыпался среди ночи от непонятного страха, а с утра хмуро глядел на  на прекрасный город за окном, и дорога жизни казалась ему слишком опасной и трудной. И вот однажды пошли они с женой гулять по Васильевскому острову, добрели по Среднему проспекту до двадцать какой-то линии, свернули направо, прошли переулочек и неожиданно оказались перед кладбищем.

    Меланхоличный студент любил задумчивую тишину кладбищ, вот и сейчас потянул туда за собой свою жену. Они оказались среди старинных могил, могучих лип, которые уже больше ста лет росли между крестов и оград. Тихая небольшая речка заворачивала в таинственно склонившуюся над ней зелень и терялась в этой изумрудной мгле. А чуть левее можно было различить небольшое голубеющее здание. Подойдя к нему, студент увидел, что это часовня. Возле ее стены стоял на высоких ножках длинный железный ящик с песком, и в этом ящике во множестве горели свечи.

Им было так тесно, что они оплывали и падали от жара гораздо раньше отмеренного им срока. Воск таял на глазах и плакал желтоватыми слезами. А рядом с часовней стояла женщина в черном. Она шептала что-то и тоже плакала. И студент понял: женщина эта обращается к кому-то с молитвой.

 

Он отчего-то очень позавидовал этой женщине. Да, конечно,  у нее горе, она тоскует, но свое горе она преображает в молитву. Она может молиться. И в это мгновение студент в глубине души понял, отчего ему бывает порой так тоскливо и хмуро. Оттого, что он не знает, кому и как молиться. Душа его тоскует по небу, но не может нащупать ступеньку, с которой начинается путь туда. Мног позже, вспоминая эти минуты, он понял, что именно здесь, у часовни, какая-то пелена начала спадать с духовных очей его души.

    А спустя год или немногим больше студент крестился. Стала ходить в церковь и его жена. И январским воскресным утром родилась у них первая дочка. Они думали назвать ее Ниной, но священник, крестивший девочку, предложил дать ей имя Ксения. И это имя легло на сердце родителям. С тех пор студент часто молился блаженной Ксении, в честь которой названа была его дочка, и чувствовал заботливое участие блаженной его семьи. И конечно, он благодарно помнил ту часовню на петербургском кладбище, воздвигнутую над могилой рабы Божией Ксении, о которой в первый свой приезд он ровным счетом ничего не знал.

 

    Конечно, спустя годы он много раз читал книги о блаженной. Узнал о подробностях ее жизни, ее посмертных чудесах. И стало ясно студенту, что блаженная Ксения - это одно постоянное Божие чудо. Чудом была вся ее жизнь, чудом стала ее посмертное присутствие в жизни тех, кто призывает ее имя.

    ....Жила она в восемнадцатом веке в отстроенной на европейский манер новой столице великой империи. Бездомная и страноватая нищенка, которая оставила свой дом в двадцать шесть лет, после смерти мужа, менее всего подходила к стройным улицам Петербурга, его величественным дворцам и храмам. Она бродила по этому пышному городу наперекор его каретам и мундирам, табелям о рангах и философским идеям Просвещения. Это было долгое странствование. Длилось оно сорок пять лет. Сорок пять лет мимо петербургских лавок и двориков с плачущими на руках у нянек детьми, мимо рыночных лотков и саней извозчиков проходила нищая странница. Она звалась Андреем Федоровичем по имени своего покойного мужа и носила его мундир придворного певчего до той поры, пока он совсем не истлел.

     Там, где она проходила, совершались чудеса: больные дети засыпали здоровым сном, у неудачливых торговцев поправлялись дела, пожары потухали, безутешные вдовцы вступали в новый счастливый брак, бездетные получали детей. Отчего происходило это? Отчего веяло радостной милостью там, где проходила нищая странница в полуистлевшей одежде? Потому что она знала, Кому и как молиться. И молитва была для нее пищей, и сном, и одеждой.

    Однажды полицейские решили выяснить, что она делает ночью. За блаженной была устроена слежка. После наступления темноты, побродив по заснеженным переулкам, блаженная Ксения отправилась к окраине города. Она шла быстро, и полицейский соглядатай едва поспевал за нищенкой. И вот уже застава, за которой бесконечный белый пустырь. С замерзшего Финского залива тянет пронзительным ветром, звезды яснеют сквозь ледяные облака, а странница в дырявой кофте идет по глубокому снегу и становится на колени посреди белого безмолвия. Уже давно ушел, не выдержав, соглядатай, уже луна опустилась за кромку леса на востоке, а она все еще воздевала руки к замерзшим звездам. И ветер трепал зеленоватую кофту, из-под белого платка выбивались седые волосы.

 

    "Не делайте никому зла. Враги и злоба людская мучают меня, заставляют меня страдать", - говорила блаженная Ксения. Она плакала о том зле, которое творится среди людей, и верила, что милостивый Отец может простить и направить к добру всякого, в чьем сердце осталось еще искра тепла. Об этом тепле, чтобы не остывало оно в мире, и молилась Ксения на пустыре под пронзительным ветром, утопая в колючем снегу.

    Мы не знаем, как и отчего она скончалась. Скорее всего, нашли ее бледным петербургским утром на том самом пустыре, где она любила молиться. Ее окоченевшие руки были сложены для крестного знамения, а на лице застыла тихая улыбка узнавания. Душа ее, покинув замерзшее тело, узнала Того, Кому молилась.

    "Люби ближних своих. Когда я вижу доброго человека, я радуюсь больше всего, и нет мне другой радости", - вот что еще говорила блаженная Ксения. Радость сочуствия, радость участия в чужой судьбе наполняла ее сердце в течение всей жизни. Это сочувствие и участие стали главным делом блаженной по отношению к нам с тех пор, как она окончила свое странствие по улицам Петербурга.

    Вслед за милостивыми целителями древности блаженная Ксения стала исцелять и спасать от смертельных недугов. Опишем только несколько случаев таких исцелений. 

    Еще в царское время, задолго до прославления блаженной (а произошло оно в 1988 году), один офицер стал очень болен ногами и до того запустил свою болезнь, что врачи отказались его лечить. Однажды, будучи в Петербурге и страдая от своего недуга, он отправился на Смоленское кладбище. Не доехав полверсты, больной решил оставить коляску и пойти пешком. Этим малым подвигом хотелось ему выразить свое почтение к усопшей блаженной. C огромным трудом и болью в течение часа офицер добрался до часовни в тот момент, когда там служилась последняя панихида. Возле могилы Ксении было только несколько человек. Песнопения панихиды пронзили своей светлой грустью сердце больного. Он стоял на колени и плакал до конца службы. Когда затихли последние молитвы, он с болью поднялся и подошел к священнику. Вместе они пошли к выходу. Батюшка принялся рассказывать офицеру о многих чудесах на могиле Ксении, и за рассказами дошли они до коляски. Извозчик дремал на облучке, пофыркивала лошадь, а больной ногами офицер только сейчас опомнился. Все это время, слушая священника, он шел совершенно спокойно, без всякой боли, и на путь потратили они не больше четверти часа. С тех пор болезнь ног к нему не возвращалась.

    Конечно, лучше всего знали о Ксении люди бедные и простые. В богатых семьях больше всего рассчитывали на иностранных докторов и дорогие лекарства, но и к ним порой приходила чудесная помощь блаженной. В одном аристократическом петербургском доме разболелась дочка хозяина. Она сгорала от жара, и в конце концов у нее возник огромный нарыв в ухе. Врачи постановили, что нужно пробить барабанную перепонку и таким образом проткнуть нарыв и дать выйти гною. Но при этом девочка навсегда останется глухой на одно ухо. В противном же случае ей могла грозить смерть от заражения крови. Операция была назначена на третий день после консилиума известных врачей. Мать, ломая руки, согласилась и стала ждать. Девочка страдала от страшной боли, но доктора считали что оперировать еще рано.

    Во все время болезни от страдалицы не отходила ее верная няня. Старушка плакала и молилась перед образом Пречистой, крестила горячий лобик и воспаленное ухо девочки и наконец обратилась к ее матери: "Барыня, позвольте сьездить на Смоленское кладбище". 

    Когда няня уехала, девочка как-то сразу затихла и вскоре заснула. Несколько часов старушки не было. Наконец она вернулась. У нее в руках был крошечный сверток - земля с могилы блаженной и пузырек маслица из лампады. В душе теплилась надежда. Ведьь всю дорогу на Васильевский остров и обратно няня просила матушку Ксению помочь страдающей девочке. 

    Няня положила под подушку сверточек с землей, коснулась маслом воспаленного уха. Больная чуть вздрогнула, но не проснулась.

    Сон продолжался до следующего дня. Так долго она давно уже не спала. Пришли врачи, собираясь делать операцию, но девочка спала. Им налили чая, заняли для приличия светской беседой, но девочка спала. Уже пробило два, приближалось обеденное время, но больная не просыпалась. Наконец один из врачей решительно подошел к девочке, приподнял ее и тут же увидел, что нарыв прорвался. Девочка была спасена и не больше не нуждалась в операции.

    Наступили советские годы, годы воинствующего атеизма и трагических гонений на Церковь. Но к часовне шли и шли люди. И кухарки, которые теперь призваны были управлять государством, и жены видных партийцев, и поэты, такие, например, как сочинитель странных, почти юродивых стихов Даниил Хармс, и, конечно, самые обыкновенные простые люди. Ленинградцы так любили блаженную, что большевики долго не решались закрыть часовню, и только в 1940 году двери ее были заколочены. Но все равно во все страшные дни блокады у ее стен теплились свечи и лились слезы. А в конце войны часовня была вновь открыта, и волны матерей и жен хлынули к блаженной страннице. Они прижимались к ее надгробию, молились о своих погибших сыновьях и мужьях и слышали в глубине сердца:

    "Не скорбите, дети мои, милостив Господь и многомилостив, принял он ваших родных в селениях вечные. Им хорошо..."

    В годы хрущевских гонений часовню опять закрыли. Там пытались устроить скульптурную мастерскую, изготовлять бюсты Ильича для вестибюлей официальных зданий. Но в народе говорили, что производство не клеилось. Вечно были какие-то накладки. То все уже готовые скульптуры вождя оказывались перебиты, то мастера отливали бюст такой величины, что вытащить его сквозь небольшую дверку часовни не представлялось возможным. А на самой заре перестройки часовню отдали верующим.

    Разбитый пол, стены с облетевшей краской, потемневший потолок встретили первых молитвенников, но что им было до того, когда они опять могли прикоснуться к земли, под которой лежит прах блаженной. Снова горели свечи и шепот молитв шелестел над кладбищем. Сложенные вчетверо записочки подсовывались под гробницу Ксении или под стену часовни. А в записочках - бесчисленные просьбы: "Ксенюшка, помоги, исцели, устрой". И несмотря на то что записок каждый день скапливалась не одна сотня, блаженная никого не оставляла без своего участия. Ведь еще до того, как рука просителя выводила поспешным почерком свою просьбу, ее сердце уже прекрасно знала, о чем горюет эта душа. И конечно, она по сей день принимает эти щаписки с тихим и ласковым вниманием и даже сама приходит на кладбище, чтобы взять их.

    Одной женщине угрожала серьезная опасность. В это время она была проездом в Петербурге и, подробно изложив на бумаге все свои трудности, поспешила на Смоленское кладбище. Но было слишком поздно. Ворота уже закрылись. Сторож покуривал, сидя в отдалении на лавочке, и знать не хотел никаких опоздавших. Женщина сжимала в руках свою записку. Она должна была положить ее под самую гробницу блаженной Ксении. Только тогда, считала женщина, святая услышит, придет, поможет. Но это невозможно, а завтра рано утром поезд. В отчаянии она присела на скамейку возле ворот и уткнула заплаканное лицо в ладони.

    - Это не твое, дочка? - услышала она голос. Перед ней стояла старушка в выцветшей кофте, с пронзительными глубокими глазами, в руках она держала упавшую на землю записку.

    - Мое, только теперь уже поздно, я хотела передать ее Ксении, но не успела, - быстро заговорила женщина.

    - Я отдам ей, милая моя, не горюй, обязательно отдам, - ответила старушка и стала медленно уходить в сторону кладбища и незаметно исчезла, словно слилась с сероватым сумраком городского вечера. И на душе у женщины стало отчего-то так отрадно, так тихо, словно случилось что-то хорошее. А потом все трудности разрешились, и однажды той женщине попался один редкий портрет блаженной. Та самая старушка в выцветшей кофте пронзительными глубокими глазами смотрела на нее с портрета.

    С тех пор как часовня открылась, священники, служащие при ней, получают множество писем. Это письма-просьбы и письма-благодарности. Потому что Ксения продолжает исцелять и помогать людям.

    Вот молодая женщина из Рязани заболевает непонятной болезнью. Пища становится ей отвратительна, мучает тошнота. Врачи не могут поставить диагноз. За несколько месяцев она теряет пятнадцать килограмов. Силы истощаются. К тому же начинают мучать страшные боли в печени. Подступает смерть. И тут ей попадается небольшая брошюрка о блаженной. Она читает. Прикосновение теплой радости согревает сердце, и слезы текут, и сквозь слезы она шепчет:

    - Ксения, вот я умираю. А у меня дочь. Как она без меня? И мама у меня старая. Помоги. - И тут же боль отступает. 

    Медленно, но неуклонно приходит выздоровление.

    А вот пожилая женщина из далекого от Петербурга Краснодарского края. У нее была тяжелая травмв колена. Требовалось сложная операция. Но она боялась. "Это не для моих лет и состояния здоровья", - думала женщина. Долго она откладывала операцию, но однажды увидела во сне святую Ксению. Женщине запомнилась зеленая кофта и белый-белый платочек блаженной. Святая ласково коснулась больного колена женщины и спросила:

    - Почему ты не делаешь операцию? Не бойся, все будет хорошо, - и она улыбнулась и ушла.

    Вскоре больная была прооперирована, и врачи удивлялись, насколько безболезненно и легко прошла операция.

 

                                  ***

 

    ...Лет через двадцать после своего первого приезда тот самый недоучившийся студент ( уже, правда, не студент, а преподователь), который завидовал когда-то плакавшей у часовни женщине, приехал со свой почти взрослой дочкой на Смоленское кладбище. Хмурилось холодное апрельское утро, и черные голые ветки лип кривились на фоне бледно-серого унылого неба. Накрапывал мелкий дождь. Но как светло и ласкаво было в церкви на ранней Литургии. Какой тишиной легли на сердце Святые Тайны! После Литургии отец с дочкой пришли к гробнице блаженной,  а потом поставили свечки в длинный железный ящик на высоких ножках. И бывший студент, немного конфузясь, засунул за этот ящик записку. В ней он просил блаженную Ксению о своих детях, которых стало у него к тому времени уже пятеро, и просьб накопилось немало. Почти совсем взрослая дочка лаского жалась к плечу отца. И было ему хорошо и тепло на душе, несмотря на дождик, смешанный со снегом, и леденящий ветерок. И верилось, что святая услышит. Кое-где между оград и надгробий лежали островки снега, зима не спешила покидать Васильевский остров. Впереди была Пасха. И таинственная дорога жизни казалась не такой уж и трудной, потому что рядом с нами незримо и бесшумно идут святые, их бесплотные руки поддерживают и сохраняют нас, направляя к той заветной черте, за которой начинается лестница в небо.

 

 

 

   

  •