Имя старца Амвросия слишком хорошо известно на Руси и, при его жизни, его тесная хибарка в Оптинском скиту, всещала в себе множество людей самых разнообразных и по внешнему положению и по внутреннему облику. Сердце любвеобильного Старца было открыто для всех, и на всех доставало у него любви и мудрости.
Биографические сведения о нем до поступления в Оптину Пкстынь, довольно скудны. Известно, что он отличался, с молодых лет, религиозной настроенностью, которая была заложена в его детском сердце, с самого раннего возраста.
Отец его был причетником церкви с. Большия Липовтвы, Тамбовской губернии., а дед там же был священником и благочинным. У Михаила Фёдоровича Гренкова (имя отца) было восемь человек детей, из которых Александр родился в 1812 г. 21 ноября. Воспитание Александра протекало среди патриархальной общстановки доброго старого времени. Строго-благочестивая семья, близость храма, обучение грамоте по псалтирю, участие в церковном богослужение и добрые примеры сильно влияли на развитие его духовной жизни. От природы он был очень впечатлительным и восприимчивым ребёнком, почему и пришлось ему рано повстречаться с скорбями и невзгодами. Будучи очень живым и веселым, он был душою всяких игр и шалостей, и это нередко служило поводом к различным детским огорчениям. Дед его, любивший тишину и спокойствие, недолюбливал шалуна - внука, а мать его, старавшаяся во всем успокоить свекра, сдерживала резвость Александра, взыскивая за всякую провинность. Обидно бывало иногда мальчику, что братья его реже попадаются и вот, он затеет общую возню, зная что таким образом достанется всем поголовно. Но и эти детские грешки тяготили его чистую душу, и он, уже будучи старцем и духовным врачем многих душ, всегда с сокрушением вспоминал об этом.
Александр 12 лет был отдан в Тамбовское духовное училище, откуда потом, как лучшего ученика, его перевели в Семинарию, по окончании которой, он был назначен учителем Липецкого духовного училища. Живость и веселость нисколько не мешали ему серьезно заниматься науками, а строгость и дисциплина, которыми отличалась в то время наша духовная школа, ни оставили в нем ни малейшего чувства горечи и озлобления против людей, - напротив, способствуя правильному течению жизни, они выработали в молодом человеке серьезное отношение к своим обязанностям, навык и умение управлять собой и подчинять себя разумным требованиям. Что это именно так, видно из того, что сам Старец всегда с любовию и искренней благодарностью отзывался о своих родителях и о наставниках и своих начальниках, несмотря на то, что все они относились к нему очень строго. Мало того - страх человеческий послужил основанием для страха Божия; страх отвественности перед людьми, заставил его подумать и об отвественности перед Богом. Так, когда постигла его опасная болезнь, и он не надеялся выздороветь, ему стало страшно явиться неготовым на суд Божий, то он дал обет Богу, если выздоровеет, пойти в монастырь. Он остался жив, но природные свойства характера брали своё, и для молодого Александра Михайловича настало тяжелое время внутренней борьбы.
Когда он был учителем Липецкого духовного училища, то жизнь в миру, среди веселого молодого общества и различных заманчивых удовольствий, увлекала его, а обет данный в страшную минуту смертельной болезни...звал его в тихую монашескую келью. Объясняя свое душевное состояние, о. Амвросий впоследствии сам передавал о нем так: "после выздоровления, я целые четыре года все жался, не мог сразу покончить с миром; бывало думаю про себя: не буду больше ходить к знакомым, но позовёт кто-нибудь и я опять увлекусь, а вернусь домой, - на душе тяжело и совесть неспокойна. Так все и мучился я". В такие мучительные минуты он прибегал к усердной молитве перед иконой Божией Матерью - родительским благословением, за что также подвергался насмешкам товарищей - учителей, которые жили в одной с ним квартире; они всячески старались отвлечь его сердце от благочестивых размышлений. Но самое это обстотелесторож премудрый Промысл Божий обратил ему на пользу, и насмешки и гонения от друзей лишь подвинули его на путь обета. Летом 1839 года, воспользовавшись каникулами, Александр Михайлович отправился вместе с одним из товарищей, сочуствовавшим ему, к известному в то время старцу-затворнику о. Илариону Троекуровскому.
Прозорливый Старец понял душевное состояние Александра Михайловича, и дал ему прямой и решительный совет: "иди в Оптину, - там есть опытные старцы и ты там нужен".
С Верой принял Александр Михайлович слова о. Илариона, считая их за указание Божие. Из Троекурова отправились они помолиться в Троице-Сергиеву Лавру. Впечатлительная натура Александра Михайловича живо восприняла новые ощущения... образ великого подвижника смирённого игумена Сергия, захватил всю его душу; лаврское богослужение, нетленные мощи почивающие тут, - все это сильно повлияло на него, и он твёрдо решил покончить с миром.
Между тем подходила осень, начинались занятия в училище, и жизнь учителя Гренкова пошла обычным порядком. Монастырь опять был отложен. Но вот случилось обстоятельство, которое положило конец его нерешительности. Пригласили его как-то в гости. Дружеская беседа, непринуждённон отношение товарищей увлекли Александра Михайловича и он, с душой нараспашку, предался веселости, и различнами шутками и рассказами смешил все общество. Вернувшись домой он почуствовал угрызение совести: вспомнилось ему и недавнее посещение Троекуровского затворника, изрёкшего ему волю Божию, и своё решительное намерение исполнить наконец перед Богом свой обет; живо перенесся он мыслию в обитель Сергиеву, где он так горячо молился и возносился духом выше земного, а тут... такая забывчивость, такое увлечение!... Так прошла ночь. На утро Александр Михайлович объявил своему товарищу по путешествию, Павлу Степановичу Покровскому: "Уеду в Оптину". И действительно, через несколько дней Александр Сергеевич не сказавшись никому, уехал в Оптину Пустынь.
Оптина Пустынь была известна своим "старчеством", которое ввёл там преемник великого основателя старчества в России - Паисия Величковского, - старец Леонид, в схиме Лев, переехавший из Площанской Пустыни, по приглашению архимандрита Моисея, в Оптину Пустынь.
"Старчество" это есть установление свято-отеческое, и история монашества даёт нам много примеров и высоких образцов этого рода служения. В древние времена в обителях, основанных великими пустынножителями, "старчество" т. е. духовное руководство было общим, обязательным правилом. Впоследствии, с упадком иночества вообще, ослабело повсюду и старчествование, и до нашего времени сохранилось оно как исключение, только в некоторых монастырях. Об этом предмете много говорится у святых отцов, как например; у Аввы Дорофея, Иоанна Лествичкина, Феодора Студита, Симеона Нового Богослова, Петра Дамаскина, Варсануфия и Иоанна и др. Сущность его состоит во взаимных обязанностях старца и ученика: старец берет в духовное руководство ученика, обязуется перед Богом представить его чистым и непорочным, для чего он, с отеческою заботливостью, следит за внешней и внутренней жизнью своего духовного чада; ему должны быть известны характер, наклонности и все душевное настроение ученика, и сообразно с этим он со властью применяет различные способы для уврачевания различных язв душевных, для исправления его сердца, для его совершенствования духовного. С своей стороны, и ученик обязан всецело предать себя старцу, иметь к нему беспрекословное послушание, безусловную веру и полную всестороннюю откровенность. Эти условия служат главным основанием их сожительства духовного; до тех пор пока ученик сохраняет веру и повиновение к наставнику, и старец берет на себя ответ за его душу. Но если ученик не достаточно откровенен перед своим наставником, если он во всем повинуется ему и судит его поступки и слова, то и старец уже, через это освобождается, так сказать от отвественности за него перед Богом. "Исполни слова мои, говорит святой Варсануфий Великий своему ученику, и завет мой с тобой пребудет нерушимым". И в другом месте он говорит: "От Бога зависит ввести человека (в царствие небесное), за молитвы святых; а от воли человека зависит утвердиться там, или быть изринутым". Св. Иоанн Лествичкин прямо говорит наставником, что они должны все прощать, кроме только преслушания их повелений, так как для послушника нет большего преступоения, как нарушение заповеди своего авы.
Преподобный Лев Оптинский
Иеросхимонах Лев (в миру Лев Данилович Наголкин). Основатель старчества в Оптиной пустыни. Ещё при жизни был почитаемая прозорливость и многочисленные случаи чудотворней.
Необходимость и пользу такого руководства многие и очень многие познавали на опыте и потому стремились к нему всей душей, предавая души свои старцам, как железо ковачу. Целый сонм таких подвижников послушания предстанет на будущем суде, в обличение руководящихся собственным разумом и ослеплённых гордостью. Не удивительно, конечно, что не все могут выдержать этот подвиг полного отречения не только от своей воли и желаний, но главное от своих убеждений, взглядов и рассуждений. Легче подчинить свою волю, нежели покорить свой разум, и не все достигают этого; но особенно грустно то, что многие, не понимая высоты этого подвига, решаются вовсе отрицать его и даже находить его вредным, противоречащим будто бы духу христианской свободы. Положим такие суждения нисколько не затемняют этого светлого маяка на море иноческой жизни, и он попрежнему светит и указывает путь всем искренно его ищущим, и если можно кого пожалеть, то только тех, которые и сами не идут и другим возбраняют.
Так понимал великую пользу от духовного руководства и затворник Троекуровский, и потому послал молодого учителя Гренкова в Оптину Пустынь, зная что там процветает "старчество". "Ты там нужен", - сказал он ему, провидя в нем будущего носителя этого идеала, для чего прежде всего необходимо было самому сделаться "истинным учеником и послушником". Для того, чтобы усвоить себе истинную свободу духа, необходимо было добровольно продать себя в рабство, и этот-то великий шаг самоотречения и совершил сразу, при помощи призвавшего его Господа, А.М.Гренков - будущий старец Амвросий.
Поступив в Оптину Пустынь, где в то время уже сияли старцы Леонид и Макарий, настоятель Архим. Моисей и брат его игумен Антоний, - Александр Михайлович, последняя званию свыше и почуствовав сердцем важность искреннего отношения к старцам, без всякого колебания вручил себя старцу Леониду (в схизме Лев). Старец Лев с любовию принял молодого послушника и начал его духовное воспитание. Мудрый наставник, видя в нем истинного ревнителя иночества, не пропускал случая, чтобы доставить ему пользу духовную; подвергал его разным испытаниям, смиряя и приучая его переносить с кротостью заслуженные и незаслуженные выговоры. Молодой послушник ясно понимал, что он пришёл в монастырь с целью очистить своё сердце от страстей, победить в себе гордость и самолюбие, и через это навыкнуть добродетели смирения. Потому он нисколько не обижался на своего учителя, а напротив с любовью и благодарностью принимал от его отеческой руки все тяжелое и скорбное, и беспрекословного подчинялсяему, зная, что он ведет его путём спасительным. За то и старец Лев особенно полюбил своего послушника Александра, и нередко в его отсутствии говорил о нем: "Великий будет человек". Перед своей кончиной, старец Лев передал Александра своему сотаиннику старцу Макарию. Кончина о. Льва больно отзвалась в сердце преданного ученика, но привыкши во всем полагаться на волю Божию, он с тою же искреннею покорностью припал к стопам своего нового наставника старца Макария. То же беспрекословное послушание, то же смирение и та же любовь соединила его со старцем Макарием, который вскоре выпросил у настоятеля перевести о. Александра из монастырской кухни к себе в келейники. Жизнь около старца, различные поручения, частые беседы и наставления, а главное пример многотрудной деятельности о. Макария имели большое влияние на развитие его внутренней жизни, и незаметно подготовляли его самого к старческому служению. Несмотря на строгую внутреннюю выработку, о. Александр все-таки сохранил, до некоторой степени, свою привычку поговорить, и нередко старец Макарий заставал его занимавшимся в свободное время праздной беседой. "Помянешь ты это времечко", - скажет, бывало, с упреком о. Макарий, - "лучше бы книгу почитал".
Через три года о. Александра постригли в монашество с именем Амвросия; в следующем году он был посвящён в иердиакона, а через два года получил сан иеромонаха.
Но не суждено было о. Амвросию приносить Господу бескровную жертву. Почти с первых же дней после посвящения его постигла мучительная болезнь, которая навсегда лишила его возможности и утешения совершать Божественную литургию в ряду других иеромонахов. Тогда ему от высшего духовного начальства было велено помогать о. Макарию в духовничестве.
Товарищ о. Амвросия Павел Покровский, с которым он ездил к о. Илариону Троекуровскому и в Сергиеву Лавру, хотя и приезжал в Оптину навестить своего друга, но все же не мог примириться с его уделанием в монастырь, и однажды когда о. Амвросий обратился к нему с просьбой прислать ему фунт чая, сухо и насмешливо ответил ему: "Ведь ты теперь монах, зачем же тебе чай". Через некоторое время после этого, приехал он и сам в Оптину уже с тем, чтобы остаться в ней навсегда. Это было зимой, и перезябнув с дороги, он отправился прямо к о. Амвросию и попросил напоить его поскорее чаем. Обрадовался о. Амвросий приезду своего старого друга и особенно его решению посвятить себя жизни монашеской, и с любовию стал хлопотать об угощении гостя, хотя тут же шутя напомнил ему, что "монахи кажется не должны пить чай". Оставшись в Оптиной, он принял монашество с именем Платона и был духовником обители, а впоследствии и самого старца Амвросия; отличался строгостью своей жизни и искреннею преданностью и уважением к о. Амвросию. Будучи духовником Старца, о. Платон нередко рассказывал как назидательна и умилительна была его исповедь: "стоя на коленях, с глубоким смирением и слезами исповедовал он самые незначительные грехи свои, и сам я не мог без слез смотреть на плачущего Старца".
В 860 году Оптинских иноков постигла большая скорбь; они лишились свокго старца. 7 сентября о. Макарий скончался, оплакиваемый всеми своими духовными детьми и почитателями. Так как, при жизни своей, о. Макарий некоторых посылал к о. Амвросию, то после кончины, осиротевшая паства Макариева, стала прибегать к его ученику и помощнику. Подвиг "старчествования", давно был предназначен о. Амвросию, но тем не менее, и в этом деле Господь вёл его путём испытаний и скорбей; не сразу его признали старцем, но затем понемногу начали все почитать его, и количество духовных чад о. Амвросия увеличивалось с каждым днём.
,
П ззэжэзээ
Просто
Поделиться с друзьями: