В конце XX века монахиням предстояло не только населить и отстроить обитель как в начале века, но и очистить этот клочок земли от скверны. Из поруганной и обезображенной святыни воссоздать место благости Божией.
Здесь просто был ужас. И расстояние далёкое и запущенность сильно, и возрождать нужно очень большие средства, да ещё и очень опасно. Потому что когда сюда приехали первые три насельницами с игуменьей, то их встретили бомжи. Восемь человек бомжей было, а это люди без определённого место жительства у которое прошлое очень тяжёлое было и вот с такими людьми им пришлось примериться и жить под одной крышей. Это было очень опасно. Ведь те сёстры которые возвращались сюда, они каким-то образом они отсюда уходили избегали, настоятельницы. Они рассказывали о тех ужасах который их здесь встречал.
Люди с уголовным прошлым обитавшие на Територии Монастыря организовали пилораму и от имени монастыря выбивали у властей лес. Затем, реализовывали древесину для собственных нужд. Опытные мошенники быстро взяли первую настоятельницу в оборот, и заставляли её способствовать им замыслам. Матушка Михаила из страха за свою жизнь, не могла их ослушаться. Ведь небыло ни телефона, ни машины, а участковый милиционер работал на двадцать-тридцать сел расположенных на большом расстоянии друг от друга. Как-то раз она не выдержала и сказала своим соседям: "Заберите отсюда все что хотите, оставьте мне хоть чистое место, я здесь все сама устрою". По словам матушки они погнались за ней с ножом. Если бы бывший глав-врач психлечебницы не отвез настоятельницу на автостанцию, то кто знает чем бы закончилось это противостояние. Следующие три настоятельницы тоже не прижились.
Игумения Еротиида Настоятельница Николо-Сольбинского женского монастыря
В январе 1999 года на новое место прибыли три насельницы, во главе с Настоятельницей монахиней Еротиидой. До неё, сюда назначали трёх настоятельниц , но никто из них не удержался. Елена Гажу, в постриге Еротиида, в двадцать лет оставила мир и была одной из первых послушниц в только что открывшемся Толгском монастыре. Через одиннадцать лет иноческой школы, её назначили настоятельницей в Николо-Сольбинский монастырь.
Когда она сюда только приехала, то что было здесь, это ужас был. Это была такая страшная разруха, а какие преобразования произошли здесь за это время. И во всем этом, необыкновенная заслуга матушки Еротииды, которая, взяла на себя, такой груз.
Я когда сюда приехала, я была больна физичеески, даже группа инвалидности была и думать о том, что я смогу что-то сделать - даже не могла и помыслить даже. Я думала был бы уголочек хотя бы и место где молиться. Вот и все. А то что случилось здесь, когда я сюда приехала - это можно назвать чудом Божиим. Я ведь здесь исцелилась с первого дня. Переночевав, я утром встала и просто у меня был такой прилив сил, почуствовала легкость, уверенность и думаю не знала за что браться быстрее. У меня и сна не было и спать не хотелось и отдыхать не хотелось. Настолько было такого воодушевления, настолько была такая благодать и столько было радости.
С другой стороны тридцатипятилетняя женщина с тремя девочками в возрасте шестнадцати, семнадцати и восемнадцати лет оказалась в руинах посреди дремучих лесов, без отопления, электричества и связи. Но самое страшное, с весьма опасным соседством на одной территории. Монахини молились и каждый день совершали Крестные Ходы вокруг монастыря. Эта традиция жива в монастыре и сегодня. Оборотистые бомжи жили с новыми насельницами в одном сестринском корпусе, двери в комнаты не запирались, приходилось уживаться и приживаться. Быть тише воды ниже травы. Вскоре сёстрам удалось найти общий язык с гонителями, мужская половина прониклась благочестием монахинь, стала делиться с ними пищей и даже печь общий хлеб. На Пасху мужчины устроили себе праздник соотвествующий их нравам, напились, взобрались на колокольню и начали звонить в один из уцелевших колоколов. Потом дрались между собой и ломились к сёстрам в кельи. Монахини переждали ночь под защитой забарикадированных дверей, а утром Матушка Еротиида перекрестилась, зашла к спящим с похмелья хулиганам и перекрестив их тоже скомандовала: "А ну собирайтесь и уходите из обители". Удивительно. Но пяная братия послушалась. Правда они ещё долго приходили в монастырь и тащили из него все, что плохо лежало. Даже чашку или ложку нельзя было оставить без присмотра.
Первое время, Настоятельнице, приходилось в прямом смысле ходить с протянутой рукой. Оставив Матушка Еротиида своих юных монахинь одних и отправиться по другим монастырям, с сумками, где пешком где на попутке. Но и другие монастыри в то время только начинали вставать на ноги. Но тем не менее монахи помогали сестрам. Кто небольшими сумами денег, кто продуктами, кто рабочей силой. Как говорится с миру по нитке. Настоятельница привозила в обитель сумки забитые старой посудой, мылом, сахаром, солью, в хозяйстве все пригодится, особенно, когда ничего нет. Была и духовная поддержка. Еротииде писал архимандрит Иоанн Крестьянкин. После его добрых поучений, настоятельница с утроенной силой принималась за благоустройство своего монастыря. Но не материальное благополучие является основой любой обители, а святыни. А вот они-то казалось исчезли из Сольбы навсегда.
В Троице-Сергиевой Лавре, матушке обещали пожертвовать частицу мощей святителя Николая. Это было праздником для настоятельницы, теперь, нужен был ковчег куда эту частицу поместить.
Немногие тогда могли поверить, что монастырь, оживет. Кто приезжал сюда в конце 90-х, то что видел на месте когда-то богатого расцветающего монастыря, теперь их встречала полная разруха и монастырем это место никак нельзя было назвать. Когда заходили в храм, там все было как закапченное, такое, все было разрушено в каком-то хламе. Везде провальные полы, обшарпанные лестницы... Но они жили, не только жили но молились и восстанавливали, не только восстанавливали но подкрепляли и местных жителей своими молитвами, советами. Это было невероятно.
Сейчас, начинается процес внутреннего возрождения души нашего народа, - считает Александр Сергеевич Обозов, человек, который многие годы своей жизни посвятил науке.
- У меня даже отношение к тому, что происходит в Николо-Сольбинском монастыре, особое, личностное. Просто, понимаете, мы видели уже столько чудес, на этом поле. Что когда, я посмотрел на матушку, как она там все это делает. Какой она диапазон целей ставит, я даже честно скажу, кайф-Матушка. Был даже момент ропота. Что уж не слишком ты сильно размахиваешься, да. Ну, нельзя. Ну для крутых мужиков, мужчин там, такой размах целепологания, является по нашей жизни очень рискованно. А, она, повезла нас в эту деревню, это одно, здесь другое - планов громадье.
Появились предприниматели, которые поняли, что дентги счастье не приносят. Человек, все чаще задумывается, а есть ли смысл его существования?
На фотографии Игумения Еротиида Настоятельница Николо-Сольбинского женского монастыря со своей мамой схимонахиней Серафимой. Также их семьи вышли: сестра игумении монахиня Филофея в Киеве, другая сестра Мария в миру, другая сестра игумения Филарета, брат игумении Владыка Феодосий епископ Исилькульский и Русско-Плянский (Омская митрополия), и последняя сестра нашей Игумении - мать Викентия в Дивеевском монастыре.
Ниже отрывок из интервью матушки Еротииды корреспонденту газеты "Завтра".
Женские монастыри возрождаются быстрее, чем мужские. Как Вы думаете, почему?
Это только Господь знает. Видимо, мужская природа такова, что они первопроходцы, мыслят стратегически, трудности берут на себя, им не свойственно просить, смиряться, кланяться. А женщины всегда подчиняются — это естественное устроение от Бога.
Женщине проще склонить голову и попросить, поплакаться. Многие сегодня не понимают миссии монашества. Что может расположить людей к тому, чтобы пожертвовать в монастырь? А ведь монастыри молятся о благополучии общества, чтобы Господь миловал все общество ради этих молитвенников.
Ведёт нас Господь и сердце наше следующее за ним. Увидел, легло на сердце, бросили Москву и поселились жить в Нагорье. Все новое, это хорошо забытое старое. Это известная истина, поэтому, русская национальная идея она вся прописана в Библии. Веруйте, креститеся, отказывайтесь от своих грехов, живите по правде, выполняйте не тот свод законов который выдумывают у нас в Думе, а семь заповедей Христовых. Простых и ясных. Вот выполните их и все будет хорошо.
Монастыри, пусть будут для тебя пристанищем, прибегай к ним, прими в них участие и утешь их в нищете их. Если есть у тебя нужное для них, принеси им. Ты отдашь это в руки Божии. Подай немногое и возвратят во сто крат.
Сольба - маленькая речка, неспешно извивающаяся меж высоких берегов в самом центре Руси, на границе земель Московской и Ярославской области. Что можно найти в ней примечательного? Может, только то, что то ли от множества ключей, то ли от лесной затенённости, но вода здесь чиста и студёна и самым жарким летом. Кто знает о ней? Даже деревень по её лесным берегам сыщещь немного, а в них совсем мало осталось жителей.
Но только когда-то знали её имя многие и многие. На "вешнего" и "зимнего Николу" стекались на Сольбу тысячи благочестивых почитателей святого угодника и заступника, издавна выделенного русским народом из сонма других великих и любимых святых, выделенного никакой земной логикой необьяснимой любовью, окруженного благоговейным почитанием. К нему, святителю Николаю чудотворцу, питали русские люди удивительное доверие, как живому близкому человеку, боялись его, как бдительного и сурового отца. Да и как не ощущать его участия в нашей жизни, коли оно есть, явленное в том числе, и многочисленными встречами с "дивным старичком" на земных дорогах в здешнем ещё нашем бытии.
Вот и с названием неказистой речки на протяжении веков связывает народная молва имя Святителя Христова.
Прямо по середине надвратный храм Святителя и чудотворца Николая, левее Успенский храм, а правее два в одном- два нижних этажа игуменского корпуса а на третьем - храм красавец в честь блаженной Ксенюшки Петербургской.
Часть 1
Пустынь
Монастырь во имя святителя и чудотворца Николая был основан здесь очень давно, хотя точную дату знает, видно один Господь. Из "Летописи" же, составленной в 1868 году благочинным села В Нагорье священником Василием Дроздовым, узнаем, что в древних писцовых книгах за 7052 год от Сотворения мира, то есть в 1544 году по Рождестве Христовом, за монастырём уже значилисьобширные земельные владения. Значит, возник он гораздо раньше.
Отсюда напрашивается предположение, что подобно Кирило-Белозерскому, Спасо-Прилуцкому, Нило-Сорскому, Стефано-Махрищскому, Ферапонтову и другим к северо-востоку от Москвы расположенным монастырям основан он был одним из учеников преподобного Сергия Радонежского. Косвенным подтверждением тому может служить тот факт, что при входе в монастырь, при его святых вратах с одной стороны стоял образ святителя Николая, а напротив его - преподобного Сергия.
Правда, первоначально обитель называлась не Николо-Сольбинской, как ныне, а именовалась Никольским монастырём, что в Быльцыне. И располагалось она по преданию примерно в трёх километрах от нынешнего своего местопребывания, в лесу, в районе "пустыни Быльцыно, что на Суходоле". И сейчас, свернув с проезжей дороги влево вглубь густых лесов и пройдя несколько километров, неожидано выходишь не в чащу, а на открытый простор лугов и полей. Это и есть Быльцыно поле. Здесь можно найти небольшое , покрытое камнями возвышение, где по преданию когда-то стоял храм. Есть здесь и некое место, называемое "монаховой могилой". Может, это память о древнем монашеском кладбище, или скрывается здесь тайна более поздних времён?
Но вернёмся ко времени основания обители. Кто были те первые черноризцы, что искали уединения в глухих лесах, вдали от всякого человеческого жилья в местах по сию пору славных гнусом и зверья лесного? Большого молитвенного духа должны были быть те подвижники, но имён их мы не ведаем, так как не сохранилось никаких документальных свидетельств, относящихся ко времени основания пустыни. Да и как было уцелеть рукописям в ту лихую годину Смутного времени, коли тогда и сам монастырь был захвачен и уничтожен поляками.
В летописи приведена выписка из древнего синодика пустыни: "... в Смутное время "посети Господь место сие и грядущим гневом Своим храма Своего не пощаде. Тии бо окаяннии ляхи и храмы чвятителя Божия и чудотворца Николая пришествием своим до конца разграбиша, и живучи на том месте немало время, дондеже их самех разбойницы рустии ту всех низложиша, и жиша разбойницы на том месте несколько время. Зело бо удобно к сожитию тех: Зане леса велики, живущих близь не бе никогоже в тоя времена. И тако остася храм угодника Божия и место ляхове и разбойниками стало пусто якоже летописцы повествуют, девяносто семь лет".
Смутное время завершилось изгнанием поляков и избранием на царство династии Романовых. В древних княжеских столицах: Ярославле, Переславль-Залесском, в Угличе, Александровой Слободе снова крепли и расцветали крупные монастыри.
На фотографии скромный деревянный храм в честь преподобного Сергия Радонежского, построенного в стиле северного зодчества. Облик его подсказала картина М. В. Нестерова "Видение отроку Варфоломею".
В соседних сёлах строились храмы. Уже легли в сырую землю дети тех, кто помнил лесную обитель и, казалось, некому и незачем снова забираться в безвестную глушь, терпеть лишения и что-то строить вдали от людей. Но уже в 1711 году, по Указу Государя Императора Петра Великого, вследствие прошения Переславского Даниловского монастыря архимандрита Варлаама - духовника супруги царя Петра императрицы Екатерины I и основателя Сергиевой Пустыни под Петербургом. - Николаевскому монастырь приписан к Переславскому Борисоглебскому монастырю под именем Сольбинской пустыни.
А если судить по синодику, то монашеская жизнь восстановилась здесь гораздо раньше, не через 111, а через 97 лет после разорения. Так или иначе, но главный вопрос состоит в том, чем привлекало к себе подвижников безвестное место среди леса?
Чудотворный образ
Здесь самое времявспомнить о главной святыне монастыря - чудотворном образе святителя Николая. Эта икона считалась современной основания обители, но и о ней нет никаких документальных свидетельств. И только народное предание утверждает, что явился образ на древе, в память такого события и была построена первая церковь святителя Николая на Быльцыном поле.
Первый храм с выросшей вокруг него первоначальной обителью был разорен, но образ чудесно сохранился и от поляков, и от разбойников. Почему же возобновлять пустынь стали не на Богом указанном намоленном месте, а в двух верстах от него? Неужто только опасаясь разбойников? Но не многим безопаснее было новое место.
Народная молва имеет и на этот счёт своё мнение. Среди местных жителей бытует предание о том, как однажды решили построить (возобновить?) "церкву", для чего поставили на определенном для того месте чудотворный образ. Утром икона была обретена уже на месте ином. Видя в этом то ли чью-то неуместную шалость, то ли ошибку, образ вернули на прежнее место. Но к утру он снова перешёл на место, самим святителем избранное для нового пребывания его святого изображения.
Так ли это было на самом деле, или немного иначе, теперь поверить трудно, но обитель возродилась в двух верстах от Быльцынных полей, и икона и икона была помещена в иконостасе возобновленного храма. С нее были написаны две копии и также окружены благоговейным почитанием. С ними ходили крестным ходом по окрестным селениям. За ними народ приходил с мольбой во время бед и напастей. И угодник Христов неизменно отзывался на усердные молитвы, избавляя от мора, засух и других бед.
Эти и другие многочисленные события из истории монастыря свидетельствуют о том, что святитель Мир Ликийских сам избрал эти глухие места в глубине земли русской для своего святого прославления и незримо являет здесь себя "стаду своему".
Я искала святыню. Я искала икону, или хороший ковчег куда можно было поместить частицу мощей святителя Николая. И вот, ездила по храмам и спрашивала: "Кто может пожертвовать и помочь? " Я зашла в храм в Крылатском. И вот там, настоятель храма, как раз исповедовал. Я подошла к нему и рассказала: "монастырь открылся, что нужна святыня для того чтоб поместить мощи святителя Николая". И он зашел в алтарь и снял со стены алтаря эту икону и молча понёс. Дал машину. Люди провожали эту икону, все держали его за руки, батюшка не отдавай икону, не отдавай, просили его. Он молча вынес её и поставил её стоя на сидение, дал сопровождающего и привезли икону в Троице-Сергиевой Лавру где вмонтировали частицу мощей в иконе и к первому престольному празднику в честь святителя Николая она была привезена в монастырь. Мы её встретили у моста через речку Сольба и Крестным Ходом пришли уже с иконой в храм и началась всенощное бдение к престольному празднику. К первому престолному празднику С того момента как мы приехали. Это было в мае месяце 1999 года. И вот батюшка сказал мне: "Эта икона при мне, сколько я служу священником, столько эта икона при мне. Она, мне очень дорога и очень близка. Я жертвую её Вашему монастырю, пускай, она Вам тоже принесёт утешение, успокоение и будет у Вас как главная святыня". И он как отдал жертву от себя, как оторвал от себя, и так весь народ провожал толпой, и плакали и не хотели отдавать эту икону. Она сейчас у нас лежит на аналое святителя Николая.
Вслед за этим начали обнаруживаться старинные иконы некогда принадлежавшие Николо-Сольбинскому монастырю. Сначала вернулись образа, которые до революции встречали паломников у ворот обители. Икона святителя Николая и икона преподобного Сергия Радонежского это были надвратные Иконы тех сестёр которые были здесь в восемнадцатом году. Пришли к власти комунисты и эти иконы хотели уничтожить. Но одна из монахинь, защитила их своей грудью и семья этой монахини, сохранила эти Иконы до наших дней. Они вернулись к нам в монастырь.
Затем, в монастырь вернулась ещё одна икона преподобного Сергия Радонежского, её неожиданно привезла пожилая женщина узнав, что Николо-Сольбинский монастырь открылся. И вот эта женщина, она всегда ходит к нам на службу. Она даже помнит историю как монастырь закрыли, от своих предков, еще девочкой помнит себя когда здесь храм был. Храм закрылся в 37-мом году, намного позже после закрытия монастыря. Такая верующая женщина Мария Михайловна, она знала об этой иконе. Когда она её привезла то говорила, что уже не может её больше утаивать.
Вот этот крест распятие, это от старого Монастыря. Он был в старом монастыре, и тоже очень чудесным образом к нам попал. Когда монастырь открылся, у нас небыло ни икон, ни святынь ничего. И вот ходили и спрашивали: "кто что может пожертвовать для Монастыря и также были в Ильинском. Там где храм похож на наш храм. И спросили у матушки: "Что она сможет пожертвовать?", потому что там храм не закрывался в советское время. Она говорит: "Да не знаю, что было разворовали, двадцать раз нападали. У меня в сарае есть крест, монастырский, возьмите как-то его." И забрали и привезли. Этот крест был черные, черные не видно было ничего даже распятие. И когда мы смыли, то увидели такой благодатный лик, очень благодатный этот крест. И я не захотела его реставрировать, не захотела. Потому что я, очень боюсь что будет искажение, но хочется сохранить как можно больше как есть.
Еротииде приходилось думать и о том, чем накормить своих монахинь, совсем ещё девочек. Она вспомнила, что кабачки весьма неприхотливое растение. Растут везде и без особого ухода. Весной, сестры засеяли прополутую от мощных сорняков землю, которая к счастью дала обильный урожай. Кабачки и тушили, и жарили, и солили, и сушили. Делали из них икру и даже варили варенье. А потом начали и приторговывать ими. Владыка Михей прислал машину и её загрузили овощами и поехали в Москву. Долго инокини ходили по магазинам и предлагали товар. Пока хозяйка одного овощного магазина не согласилась взять все кабачки за 3000 рублей. Надо заметить что рядом с монастырем в советское время образовался посёлок Сольба. Там жили в основном приезжие люди, которые обслуживали психиатрическую лечебницу. Дети этих людей выросли и уехали из абсолютно бесперспективного гиблого места. Бывший обслуживающий персонал после 1994 года остался без всяческой поддержки со стороны государства. Да и дети очень редко навещали брошенных стариков. Жило местное престарелое население в полуразвалившихся хижинах, которые и жильём было трудно назвать, а питалась только тем что вырастет в огороде. В людях укоренилась озлобленность на весь мир. Процветало уныние пьянство и прочие пороки. И вот новые соседки монахини начинают устраивать вместе с ними совместные трапезы и праздники.
В дальнейшем монастырь многим местным семьям купил дома. Если кто-то из поселян подыскивал жилье в другом месте, он говорил Еротииде сколько это стоит. Она оформляла документы, платила, нанимала машину и помогала выехать на новое место жительство. Сейчас в посёлке Сольба осталось лишь десять семей. И они уже не собираются уезжать отсюда.
Также как и в городах, здесь люди нуждаются и в образовании и в медицинской помощи. И нуждаются и в библиотеке и в хозяйстве и в питании тут же магазинов нету. Ездить постоянно даже ту же справку оформлять, ездить на расстоянии это какие же затраты. Потом, что-то с кем-то случается притом и с теми же паломниками, какой-то приступ или ногу сломал или из местных жителей кто-то что-то мы сразу или отвозим в больницу, ведь расстояния дальние. Так постепенно Николо-Сольбинский монастырь становился центром социальной инфраструктуры. Сначала в посёлке Сольба, затем и во всей округе на многие километры и десятки километров. Но на этом монахини не остановились. Вскоре в голове деятельной настоятельницывозник проект по созданию центра православного образования. Прошлой осенью сестры приняли у себя первых воспитаниц приюта для девочек рассчитанного на восемнадцать человек. Как говорит игумения Еротиида: "Я бы хотела чтобы наши дети в монастыре могли развивать свои Богом данные задатки, таланты в наших школах и мастерских, чтобы они могли участвовать и оказывать каку-то помощь. Для того чтобы дети познакомились с естественной жизнью. Чтобы они знали откуда мёд берётся, как растёт растение на земле
Часть 2
Лихолетье
Осенью 1917 года к власти пришли безбожники. Обитель доживала свои последние дни. Жительница деревни Степанцево М. М. Шухтина утвержелает, что в 1918 году настоятельницей здесь была не игумения Макария, а матушка Дарья, молодая ещё монахиня родом из соседней деревни Гаврилково. Знает она об оптом по рассказам своей матери, Анны Яковлевны Мантуровой, которая часто бывала у своей тети-монахини, келейницы матушки-настоятельницы. Мечтала молодая крестьянка уйти в монастырь и навсегда посвятить свою жизнь Богу. В 1918 году, когда ей исполнилось семнадцать лет, пришла она на Сольбу, чтобы остаться навсегда, но настоятельница остановила ее словами: "Нас, Аннушка, самих скоро закроют".
В декабре 1918 года Николо-Сольбинский монастырь был "ликвидирован".
Сохранился в памяти земляков рассказ монахини Марии (Скотгиковой), после закрытия обители работавшей в Сольбинском храме сторожем и проживавшей в это время в келье на колокольне. Рассказывала она, что однажды осенью 1918 года, ложась спать в своей келье, увидела, как погасла лампадочка в святом углу. Очень уставшая за день она не нашла в себе сил встать и зажечь её. Когда настало утро, все кельи были пусты - большевики выгнали насельниц из родной обители, а Мария осталась, так ка из-за не горевшей лампадки решили, что в келье никого нет.
Для оправдания в глазах народа своей политики большевики изощрялись в сочинении клеветнических статей. Вот что пишет газета "Известия Владимирского губернского и уездного советов" 11 марта 1919 года в статье "Запасливые матушки" (приведем её полностью как любопытный и страшный документ эпохи): "В Сольбинской обители, отстоящей на 30 вёрст от Переславля, недавно был произведен обыск, давший интересные результаты. В амбаре нашли пудов двести хлеба и, кроме этого, в тайном месте по указанию нескольких монахиньотыскали ещё 50 мешков муки, ржи 50 мешков, церковной серебряной утвари пуда два ("лишней", по словам монахинь), 500 аршин холста.
Вскрыли кладовые, игуменскую и монастырскую. В монастырской оказалисточник: мука, масло постное, грибы, соль, а в игуменской - масло скоромное, яблоки, ландрин, кофе и другая постная пища. Но что всего интереснее - это найденные у игумении несколько флаконов духов.
Много и другого нашли в монастыре, но довольно и перечисленного, чтобы открыть глаза слепцам, верующим в эти вороньи гнезда - обители".
Как видите, ничего предосудительного при обыске не нашли. Благостояние Монастыря было вменено ему в единственную вину, да духи в келье настоятельницы стали поводом для сатаниниской ухмылки. По всей вероятности, невежественные большевики приняли за флаконы с духами благовонное миро и освящённый елей, которые используются в церковной практике как благодатные целительные средства.
А 8 июля 1919 года в этой же газете появляется новый материал, ещё более наглый по форме и страшный по содержанию: "С первых же дней ликвидации пустыни духовные отцы во главе с отцом Семьинским, который в роли священника и агента бывшей жандармской охранки собирал секретно сведения о коммунистах, вся эта чёрная створа при помощи праздно шатаЮлиуса монашек бывшей пустыни вела широкую агитацию среди тёмного крестьянского населения, натравливая последних на коммуну "Новая жизнь". Агитация велась в церквях и на общих собраниях и была направлена к тому, чтобы удалить коммуну и восстановить монастырь. В глухом медвежьем углу Переславского уезда отцы духовные и их верные поклонники и поклонницы, как чёрная стая птиц, собрались на заранее приготовленную квартиру местного кулака деревни Вороново, что в двух верстах от коммуны "Новая жизнь". Но вороны были накрыты как раз вовремя, и их злой замысел лопнул, как мыльный пузырь. Виновные получат по заслуженное".
Сквозь злобу, ложь и клевету этой статейки просвечивают реальные трагические события. Мы видим, что после закрытия Монастыря продолжает сохраняться единство монашества и духовенства. Зачем собрались они в доме благочестивого зажиточного крестьянина, который не побоялся принять у себя это собрание, именуемое в газете "съездом монашествующих и мирян"? Для совместной ли молитвы, для обсуждения ли того, как спасать свою душу и души ближних в это новое безбожное время? Или действительно надеялись добиться вновь открытия Монастыря?
Этого мы пока не знаем. Неизвестно и то, в какой форме воплотили большевики угрозу, что виновные "получат заслуженное". Маловероятно, что ограничились назиданием.
После разгона обители сестры, имевшие такую возможность, поселились в близлежащих селениях. До сих пор местные жители с уважением вспоминают нескольких монахинь, в 70-е годы XX столетия тихо и благоговейно доживавших свой век в Воронове, Степанцеве, Стареве. Часто приходила на несколько дней погостить в деревню Машнино монахиня Мария (Скотникова). Ставила посреди комнаты пяльцы и стегало одеяло. Рисунок для этого подбирался специальный, так что одеяло выходило одинаково красивым с обеих сторон. Стегание одеял было главным источником скудного дохода всех проживавших по деревням монахинь, по всей вероятности, это было одно из бывших монастырских послушаний.
О последней настоятельнице рассказывают по-разному, есть версия, что она вместе с одной из сестер была отправлена в ссылку, вспоминают даже по рассказам стариков, как везли её зимой на санях, а ноги волочились по снегу. Дальнейшая её судьба пока не выяснена.
Но и есть и другое предание. Рассказывают о том, что после разгрома белогвардейского мятежа в Ярославле, нескольким юнкерам удалось лесами добраться до Сольбы и скрыться за стенами обители. Здесь нашли их большевики. А сестёр, за сокрытие врагов Советской власти", вывезли ночью в лес и расстреляли.
Было ли это на самом деле так или перед нами отголосок ареста в Воронове, последствий которого мы пока не знаем? В 1919 году не тратили времени на "пустые формальности", такие как суд и следствие, не стремились оформлять и протоколы бесчисленных расстрелов. Именно поэтому нелегко сейчас установить истину. Одно ясно - нет дыма без огня.
Новая жизнь
Николо-Сольбинский монастырь был закрыт 3 декабря 1919 года, одним из первых в России. Инициаторы закрытия напрямую связывают его с организацией коммуны "Новая жизнь". Вот что писал в газете "Победа" в сентябре 1957 года коммунист И. Г. Павлов: "В ноябре 1918 года группа коммунистов: Г. Г. Павлов из Овчинников, И. И. Петухов из Маншино, В. И. Павлов из Сидорково по решению Нагорьевской ячейки РКП(б) ликвидировала Сольбинский женский монастырь и организовала там сельскохозяйственную коммуну под названием "Новая жизнь".
Как видите, в 1918 году достаточно было решения ячейки под лозунгом "Грабь награбленное". Богатство Монастыря вызывало зависть. Чтобы удобнее было грабить, совесть и страх Божий объявили пережитками прошлого. Но совесть - весть о Боге - живёт в человеческой душе, даже если ум окончательно задурманен ложными понятиями.
Вот что рассказывает крестьянка Анна Гусева. В 1918 году ей было 14 лет. Их семья приехала в коммуну одной из первых. Здесь Анна встретила подружку, вместе они побрели осматривать помещение Монастыря: "Мы начали с каменного корпуса, где жили монашки. Все кельи были открыты. Никого не было. Мы по-детски вошли сзади дома в сарай, там стояли какие-то сундуки. Один сундук открытый и полный хороших вещей. Мы с Леной решили взять: - я лиловые шелковые туфельки, а Лена красивый шелковый платок. Я вечером туфельки положила под подушку, и в эту ночь мне снился сон. Кто-то мне говорит: "Зачем вы взяли эти вещи? Они не вами положены, не вами возьмутся". Я проснулась, мне было страшно, а когда рассвело, я пошла к Лене и рассказала свой сон, а она мне говорит, что ей тоже приснился такой же сон. И мы с ней решили снести обратно эти вещи и положить в тот сундук и успокоиться и никогда ни на что не завидовать. Вот какие у нас были чувства честности" (здесь и далее цитаты по рукописи Гусевой А. Е. "Тетрадь воспоминаний о прошлом. Они были первыми" - 1983 год.).
84-летняя женщина с детской наивностью хвалится своим "чувством честности", не задумываясь ни о природе того страха, что охватил в тот момент все её существо, ни о природе двух одинаковых снов...
Да это и понятно. Видно, действительно умелые подобрались воспитатели, что сделали из этой крестьянки хорошего "пропагандиста" и "ответственного советского работника". Знали эти наставники, с чего надо начать, чтобы на все будущие годы "защитить" детские души от подобных "опасных" снов, чтобы вывести их из-под защиты святых и ангела-хранителя.
"Для нас в игуменском дому открыли интернат. Павлов Г.Г. нас всех собрал и говорит: "Вот, ребята, мы будем строить новую жизнь и жить будем по-новому. А теперь, у кого есть кресты на шее, давайте все мне, и в церковь вы ходить не должны. Идите, живите и учитесь в интернате. Вы наша смена, вы будущие коммунары". Мы все сняли кресты, отдали их Павлову. Всех детей, приехавших из соседних деревень вместе с родителями в коммуну почти полностью отделили от семьи. Старших поселили в интернат, для младших "открыли образцовые детясли и детсад".
Городская учительница Агафья Ильинична, "человек особого уклада и характера" умело корежило души детей, последовательно внедряя в сознании им, а через них и окружающим, новые нормы жизни. Дети ставили спектакли и концерты, которые показывали в клубе, организованном в коммуне, и в соседних сёлах. Материал подбирали сами: "Старались все на антирелигиозную тему". Как видите, даже самым малограмотным большевикампервых лет было ясно, что враждуют они, в первую очередь, не против "помещиков и капиталистов", а против религии и Господа. А дальше уже не составляло труда малолетней крестьянке, "наполненной новым духом кричать" со сцены: "Товарищ, девица, ложный стыд долой!" А "мальчик с грубым голосом, крепко сжав кулак правой руки", предупреждал: "Враги не спят, враги не дремлют..."
Но противостояние возникло в самой коммуне: "Женщины (жены коммунаров) любили ходить в церковь, которая, к сожалению, работала ежедневно и находилась в ограде рядом с домами. Все женщины думали, так все и будет. Они успевали и на работу ходить, и в церковь. Натаскали в квартиры икон и навешали лампадок, и все это им нравилось, и жили спокойно (...) Мужчины все же осознавали, зачем они приехали. А в уставе (коммуны) говорится что религия должна отпадать... Решили вести борьбу и воспитание среди своей семьи , через что у нас в коммуне пошло все в разрез и раздор. Были такие случаи, и не один и не два. Вот семья Кочневых. Он хороший кузнец, у него жена доярка, у них двое детей, жена ждёт третьего.
Храмы святой обители
Древнейший храм монастыря, "что в Быльцынне", был построен во имя Святителя и чудотворца Николая. Согласно летописи, первоначально в обители была деревянная Никольская церковь с приделом великомученицы Варвары. Этот храм был сожжен поляками, а обитель перенесена поближе к проезжей дороге.
Здесь 2 сентября 1711 года была начата постройка новой деревянной церкви, в память прежней с приделом великомученицы Варвары. Первым строителем монастыря, который официально именовался теперь Сольбинской пустыню, стал иеромонах Серапион. При нем пустынь была обнесена деревянной оградой.
Уже в 1731 году было получено разрешение и началось строительство каменного соборного храма во имя Успения Божией
Храм в честь святителя Спиридона Тримифунтского был заложен летом 2005 года и построен над северными вратами обители, на месте исторического входа в монастырь. Долгое время церковь стояло без куполов и лишь весной 2013 года в обители совершилось долгожданное событие. На великолепном в своём изяществе и гармоничной красоте храм Святителя Спиридона водрузили купола и кресты.
Воистину храм уникален. Людям трудно поверить, что это современная работа. На самом деле в наше время так не строят. Это произведение искусства. Счастливы те люди, которые строят, украшают и молятся в этом святом месте.
Каждый камешек подгоняли и резали.
Сейчас в монастырь очень часто поступают письма к святителю Спиридону. Поэтому в храме стоит специальный ящичек для писем. Все желающие могут зайти в храм помолиться, поставить свечку, попросить помощи и Господь, по молитвам своего угодника творит чудеса. Я уже несколько лет вожу пассажиров, и каждый раз удивляюсь его великой помощи. Постоянно обращаются и пишут письма все мои пассажиры, и потом все удивляются как на самом деле все просьбы исполняются. Какое-то чудо ждешь, и даже не веришь даже, что обязательно это получится, и знаете, получается.
Заходя в этот храм и кажется будто пространство бесконечно. И тем более если посмотресть в окошке, там одни деревья и одни крыши, что как будто точно не на земле находится храм. Именно резьба и золото напоминают что поднимаешься в неземной храм, а небесный. Паломники Николо-Сольбинского женского монастыря приед
Но главный храм обители, красавец, Успенский.
Когда копали котлован из-под него забил источник.
Идут и едут на Сольбу паломники. Здешнюю тишину нарушает только колокольный звон и детские голоса. Но самое главное, это место где все улыбаются. Все готовы разговаривать с тобой. Среди сестёр атмосфера доброты и юмора. Нет пугающей атмосферы холодности и недружелюбия, которое встречаешь в некоторых монастырях.
Ok
Поделиться с друзьями: